Зона турбулентности

– Представь. Илона совсем не в моем вкусе, да и старовата, но и у нее сработал тот же материнский инстинкт: спасти погибающего. Она наверняка не хотела нарушать эту свою врачебную этику, но, если задавать правильные вопросы, можно узнать многое. Отец помог вернуться в авиацию. И вот наконец мы встретились. Мне пришлось долго приглядываться, изучить тебя, понять твои страхи. Главный я знал, но этого было мало.

– Ты болен, ты реально болен. Зачем ты убил Илону Юрьевну?

Антон сморщился, словно раскусил что-то кислое.

– Меньше надо по карманам лазить. Илон-ка нашла у меня рисунки. Те, с самолетом. Ты же ей рассказала, да? Она кричала, ты бы видела как. Что я свихнулся, что мне надо лечиться. А на меня кричать нельзя. Ясно? Я не сдержался, ударил, она отрубилась. Потом посмотрел расписание ее сеансов, увидел, что тебе сегодня назначено. Представил, как будет прикольно, если менты застанут тебя прямо у трупа. Это было спонтанное решение сымитировать суицид, я перерезал ей вены, подержал немного, чтобы не дергалась. Написал на рисунке с самолетом послание. Тебе. Надеюсь, ты оценила? О, я бы дорого дал, чтобы увидеть твое лицо в этот момент. – Антон засмеялся и вытер слезу в уголке глаза.

Обыденность его речи вводила в ступор. Вот стоит перед ней человек, коллега, с которым налетаны часы и километры, который помогал ей в разных непростых ситуациях, с которым она иногда делилась переживаниями и который поддерживал и сочувствовал, а на деле планировал и прикидывал, как превратить ее жизнь в ад. И превратил в конечном итоге.

– Да, Антон, я оценила, – не сразу ответила она. – Тебе удалось меня поразить. – Она даже нашла силы улыбнуться. – Осталось прояснить лишь одно: мадам Николь заодно с тобой? Как тебе удалось ее уговорить?

– Она сама на меня вышла. Знаешь, есть такие чатики, где люди ищут всякое-разное. Нестандартное. Она написала мне… а впрочем, не важно. Это не имеет значения. У нее была своя цель, я лишь немного ее скорректировал.

– А Клещевников – тоже твоя работа? – осенило ее.

Антон посмотрел непонимающе, и Жанна вспомнила, что никто не знает истинной причины его смерти. Тут она промахнулась.

– И что теперь?

– Ничего, – пожал плечами Антон. – Ты все равно никому не расскажешь. Потому что иначе история с кражей колье станет известна всем. Тебя посадят. Прощай небо, прощай красавчик-пилот, – он ехидно рассмеялся. – Жаль, я бы довел эту историю до конца, не учел, что ты хитра и пронырлива, как лиса. Что ж, это еще не конец. Зато теперь ты будешь жить и бояться, зная, что я где-то рядом, что я слежу за тобой, – он показал пальцами сначала на свои глаза, потом на ее.

– Ты не прав, – она поднялась. – Посадят не меня. Ты же убил Илону. Ваши отношения легко будет доказать. Переписка в соцсетях, звонки, соседи, которые что-то да видели, знали. Напрасно ты думаешь, что полиция рада будет списать все на суицид.

Антон тоже поднялся, повел глазами по сторонам, взял в руки один из пледов, повертел, развернул, хмыкнул.

– Тебе не говорили, что иногда лучше промолчать?

Жанна попятилась, выскользнула из-за стола, но Антон перегородил ей путь. Она сдернула сумку с плеча и с размаху шлепнула его по голове. Его руки взметнулись, прикрываясь, Жанна метнулась к выходу, но не успела. Плед окутал ей голову, ворсистая ткань облепила лицо, забила нос. Жанна закашлялась, втянула воздух, но плед еще плотнее прижался к коже, а потом затянулся на шее. Она повалилась на землю, Антон навалился сверху, прижал к земле, шипел сквозь стиснутые зубы:

– Сама виновата, сама.

Красные круги заплясали перед глазами, мелькнуло лицо Камаева. Она ведь так и не сказала ему, что… что он ей нужен. Хотя, может, она ему безразлична, потому он и не ответил на ее сообщения.

Она елозила руками вокруг, сучила ногами, извивалась, но сил уже не осталось. Не осталось и воздуха. Пальцы нащупали на земле что-то твердое и плоское, похожее на пластиковую карту. Жанна взмахнула наугад, последним всплеском угасающего сознания. «Чирк!» Сверху раздался злобный вскрик, хватка на горле ослабла, дала еще немного воздуха, совсем чуть, и Жанна поджала колено к груди, уперлась стопой в то, что нависало над ней, толкнула от себя прочь. На мгновение стало легко, Жанна повертела головой, освобождая стянутую шею, перевернулась на бок, потом на живот и поползла, ничего не видя и не понимая, куда движется. Правую ногу дернуло назад, потом ее всю поволокло по земле, плед сполз с лица, но видно все равно ничего не было: волосы свисали со лба, волочились по земле, собирая по пути хвоинки и прочий мусор.

– Не хочешь так, будет по-другому, – шипел Антон, волоча ее за собой.