Зона турбулентности

Инга вернулась, комкая в руках влажную салфетку, которой аккуратно убирала остатки грима с шеи. На чистом и бледном лице лихорадочно играл румянец, бескровные губы дергались, пучок она развязала, и волосы, примятые париком, свисали вдоль скул. Но даже такая, она все еще смотрелась хорошо. Жанна дала бы ей лет сорок, если бы не знала, что ей примерно столько же сколько Лаврушину и Аверину, то есть за пятьдесят пять.

– Инга, откуда ты взялась? – все еще ничего не понимая, вопрошал Лаврушин.

– Степан Андреевич, а вы не узнали вашу недавнюю знакомицу? Мадам Николь?

– Что?! – Лаврушин спросил с таким удивлением, что Жанне стало неловко. Ей придется лишить неплохого человека некоторых иллюзий.

– Мадам Николь и эта женщина – одно и то же лицо. Вы общались с надоедливой старушкой, не подозревая подвоха. А он был.

– Но зачем?

– Да, зачем весь этот спектакль? – спросил Аверин.

– Чтобы убить одного из вас и остаться неузнанной.

Инга засмеялась и утерла слезу у глаза. Ей было весело. Такое отчаянное веселье на краю эшафота, когда уже не на что рассчитывать и остается лишь глумиться над палачами.

– Да, я убила Германа. И не жалею.

– А нас? Тоже хотела? – Аверин посмотрел на нее с какой-то жалостью. – Столько лет прошло, неужели это имеет значение теперь?

Инга бросила на него злой взгляд.

– Предательство всегда наказывается, неважно, сколько прошло лет. Почему сейчас? Раньше не было возможности. Жанна, – она чуть повернулась, – простите, что вешала вам лапшу на уши, так сказать, но многое все же было правдой. Пока был жив мой муж, я не могла поехать в Россию и свершить правосудие. Но год назад он оставил меня вдовой. Не богатой, но и не бедной. Так что я решила употребить капиталы на благое дело: избавить мир от этой гадины.

Глава 25

Когда Герман злился, Саша старался не спорить. Нет, он не боялся, при случае мог и в ухо дать, но злой Герман не слышал ни доводов, ни уговоров. Потом, уже успокоившись, он принимал правильные решения, даже те, что ранее отверг. У него был цепкий острый ум. Редкий случай совпадения фамилии, клички и характера. Клещ!

– Он хочет выйти из дела! – Клещ брызгал слюной и хватал Сашу за пуговицу, притягивал к себе, дышал вчерашним выпитым и съеденным. – Он требует свои деньги! Козел!

Саша молчал, он понимал, что вытащить сейчас из бизнеса треть – просто угробить компанию. Но он понимал и Колю. Если не взять сейчас, потом можно и вообще ничего не получить.

– Давай предложим ему выплату частями, – тогда Саше казалось, что он нашел неплохое решение. – Три платежа. Ну да, тяжело будет, но ведь уговор изначально был такой. Так?

Когда они задумали свою авиакомпанию, вернее, когда Клещ предложил это дело, денег у них не было. Нет, у Клеща были, да и авиакомпанию создавал не на пустом месте. Жена – дочь одного из аэрофлотовских начальников. Он и помог пробить нужные сертификаты и лицензию на перевозки. Коля продал единственное, что имел, – бабушкину квартиру, рискуя в случае неудачи остаться без жилья. Клещ, уговаривая его принять непростое решение, бил себя кулаком в грудь: «Да, Коль, как только нужно будет, скажи, мы тебе квартиру сразу купим». И вот этот момент настал. Коле понадобились деньги на новую жизнь. Без этих вот самолетов, контрактов, кодов, лицензий и прочих трудностей. Но не только те деньги, которые он вложил, но и те, которые заработал за пять лет существования компании.

– Слушайте, ну если у вас трудности с деньгами, я могу продать свою долю, так? – он смотрел на Клеща и улыбался. Без задней мысли, просто потому, что ему в данный момент было хорошо.

– Только попробуй! Убью, – выплюнул Клещ.

Улыбка Коли погасла, он встал и пошел к выходу.

– Мне нужны мои деньги через неделю, – он посмотрел на Сашу, не на Германа. – И кстати – приглашаю на свадьбу.

Эти воспоминания пронеслись перед глазами Александра Аверина с быстротой сверхскоростного магистрального лайнера. Он с трудом избавился от видения крови на полу и от железистого запаха, пропитавшего паркет. Он был тогда на адресе. Видел тело, лежащее ничком в коридоре. Ограбление, как сказали опера, указывая на разбросанные по квартире вещи и вывороченные ящики. Саша, внутренне онемев, тем не менее кивал, подтверждал, что вот да, тут раньше стоял музыкальный центр, а тут телевизор – японский, да, новый. Еще он думал, как сообщить об этом Инге. Но она не ответила на звонок один раз, потом второй, а третий раз он не позвонил. Как-то вылетело из головы. Забылось.

– Инга, ты винишь Германа в смерти Коли? Но он ни при чем, уверяю. Ты же помнишь, что творилось в стране, – это были какие-то отморозки, которым не хватало на дозу.

Инга лишь усмехнулась.

– Вижу, версия Германа всех устроила, так? Конечно, ограбление, конечно, случайность. А то, что Коля хотел выйти из бизнеса и забрать свои деньги, – простое совпадение.

– Я не знал об этом, – вступил в разговор Лаврушин. – Почему ты не приехала на похороны? Ты могла рассказать об этом полиции.