Зона ужаса (сборник)

Я старался не обращать внимания на подвывания за спиной, пока брел своей дорожкой. Пытался сосредоточиться на тропе, не потерять ее из виду. В темноте потеряться было проще простого, а еле мерцавший экран старенькой отцовской «Нокии» света давал мало. Но в кромешной тьме было бы еще хуже. Пройдя метров десять, я повернул вслед за вихляющей петлей тропинки и чуть-чуть не напоролся ногой на торчащий из прелой листвы острый сук. Осторожно пихнул его носком кеда – сук задрожал, как живой, но с места не двинулся. Крепко засел, зараза. Ладно, обойдем. Надо всего лишь на пару секунд сойти с тропы. Я шагнул в сторону, внимательно глядя себе под ноги, – и тонкая ветка царапнула висок.

Это было больно, черт побери! Словно длинный острый коготь рассек кожу. И на мгновение мне почудилось, что это и правда коготь. Криво загнутый, желтый, торчавший из костлявого, покрытого истлевшей кожей пальца, владелица которого протянула ко мне свои гниющие руки-крюки… Небо озарила новая яркая вспышка, за которой чуть запоздало последовал могучий, отдающий раскатистым эхом треск набравшего силу грома.

– Эй, Петрильо! – проорал из-за деревьев Ти мур. – Скоро потоп начнется, слыхал? Ты поторопись-ка!

Заливистый смех отдавал, как мне показалось, истерикой.

– Поторописька-пиписька, Петрильо-о!

– Заткнись, Тим, – попросил я сквозь зубы, утирая кровь с лица. Он мою просьбу если и слышал, то проигнорировал… Ага, ну да, конечно.

– Знаешь, а ведь мертвые любят воду! – донесся очередной крик. – Даже больше, чем Кровавую Луну! Время к полуночи! Хэй-хо, Золушка, скоро твоя задница превратится в тыкву!

Я бросил взгляд на телефон, чтобы лишний раз убедиться – Тимур опять врал. Времени было только половина двенадцатого. У меня в запасе оставалось еще полчаса, целых тридцать минут, чтобы продраться сквозь заросли и добраться до пункта назначения. И главное – уберечь при этом глаза и ноги от хищных когтистых веток.

– У-у-у! Они идут за тобой!.. – Шум ветра и новые громовые раскаты заглушили вопли.

Первые тяжелые капли шлепнулись мне на макушку, будто кто-то сверху постучал. «Тук-тук, молодой человек, все ли у вас дома?..» Я вспомнил то фото, с девушкой в смирительной рубашке и доктором. Тим говорил, что пациенток пытали водой. Экспериментировали, погружая силком в ледяную ванну. Насиловали – ведь в ту эпоху мозгоправы не считали их за людей. Мама говорила, что женщины тогда вообще были бесправны и с ними можно было творить что угодно.

Смутное воспоминание из детства, когда отец еще был жив. Однажды посреди ночи я проснулся и услышал, как родители… хлюпали. Я заглянул в их спальню и увидел, как они, взмокшие от пота, ворочаются на кровати, все равно что парочка гигантских, слипшихся друг с другом слизней. Увидел волосатую мускулистую спину отца и жировые складки на боках матери. Ее пятки, прижатые к его заднице.

Последнее, что вы хотели бы вспоминать, думая о своих родных.

Дождь обрушился бурным потоком. Холодные струи побежали по щекам и за шиворот десятками ручейков. Под ногами зачавкало. Наверное, и мать сейчас, как тогда, в детстве, «хлюпает». Только уже не с отцом, а под другим мужчиной стонет, под дядей Борей с ее работы или под кем-нибудь еще. И плевать хотела на то, где сейчас ее сын и что он делает…

«Так же, как плевать на тебя и твоему приятелю», – подсказал внутренний голос.

Нет-нет, ведь Тим обещал, если что, прийти на помощь. Да и мама… Какой бы она ни была, какой бы она ни стала после смерти отца – я все равно ее любил и верил, что это чувство взаимно. Уходя из дома, на столе перед компьютером я оставил для нее записку на случай, если задержусь. Если «мертвые сучки» меня все-таки достанут.

«Всем плевать на Мальчика-Пустое-Место. Возможно, Тимур сам не прочь заглянуть к твоей мамаше в гости. Возможно, он специально выманил тебя, чтобы сделать это, и сейчас уже спешит к тебе домой. Ты ведь знаешь, что мамочка не откажет такому красавчику, как Тимка».

«Он не поступит со мной так» – даже в мыслях это утверждение звучало не слишком убедительно.

Я ускорил шаг, освещая телефоном намокшую палую листву, дерн, превратившийся в лужи грязи, и стволы кленов по обе стороны от дорожки. Та петляла, иногда пропадала из виду на несколько секунд. Живот у меня ныл, кишки крутило. Я облизнул губы и почувствовал на языке соленое – то ли слезы, то ли кровь из расцарапанного виска.