Зона захвата

Других офицеров той ночью в части не случилось. Солдаты-срочники сопротивления не оказали, кое-кто даже изъявил желание примкнуть к стихийно образовавшейся банде. В основном те, кто до службы успел схлопотать срок.

Поначалу Мага подумывал об этнически чистой группировке, но, после некоторых размышлений, сообразил, что в таком случае у него будет недостаточно сил, чтобы контролировать даже маленький район на ничейной земле. Конкуренты в два счета выбьют его оттуда.

Тогда Магомедов сделал отряд земляков своей личной гвардией, а остальных примкнувших (тут были не только славяне, но и киргизы, таджики, узбеки и человек пятнадцать грузин) начал использовать как пушечное мясо, доверяя им самые черные и потому редко бывавшие выгодными дела.

Командир из бывшего прапора получился хороший. Маге удалось закрепиться в полусотне километров от большого города, который стал жизненно важной артерией для новообразованного отряда боевиков.

Во-первых, город поставлял человеческие ресурсы, во-вторых, служил рынком сбыта продовольствия. Одно время Мага подумывал о торговле наркотиками, но нашлись те, кто не желал делиться и был достаточно крут, чтобы не допускать к лакомому куску посторонних.

Магомедову дали ясно понять, что это не его уровень. Дагестанец смирился. Вернее, сделал вид. Если стать полноправным хозяином этих земель, с ним обязательно начнут считаться.

Немного погодя ему крупно повезло. Мага попал в сферу интересов очень важных людей. Те сами вышли на главаря боевиков и предложили договор. Выгодный, но странный, очень странный.

Дагестанца это не отпугнуло. Ради власти он был готов зайти далеко.

Сотрудничество принесло большую пользу. Пусть он и не играл тут первую скрипку, но все равно теперь Мага уже мог с полным основанием требовать от других, чтобы те называли его Хаким-беем.

Обо всем этом Магомед Магомедов думал, попивая из пиалы зеленый чай.

Он сидел на узорчатом ковре, устилавшем пол в большой комнате его личных апартаментов. Когда-то в них располагалось нечто вроде конторы при ферме. Потом этот домик, как и все остальное, пришел в запустение и местами обветшал.

Вторую жизнь строение получило уже при Магомеде, когда он выбрал его в качестве жилья для себя и появившихся несколько позже трех наложниц из числа рабынь.

Домик по приказу Хаким-бея отремонтировали в его вкусе, заполнили коврами, подушками и прочими приятными глазу и телу вещами, которые удалось добыть в городе. Как и положено, жилье поделили на мужскую и женскую половины.

Наложницы тоже были во вкусе Магомеда, но время от времени менялись, если в новой партии невольников оказывались смазливенькие мордашки. Тогда прежние доставались людям Маги. Их будущее главаря не интересовало, хотя он прекрасно понимал, что с ними сделают голодные до женщин боевики.

Напротив Хаким-бея, в такой же позе, сидел его главный помощник Вали Меджидов. Он был сух и жилист, черные блестящие волосы коротко острижены. Безусое и безбородое, как и у Магомедова, лицо носило отпечаток аскетичности. Она явилась результатом длительной отсидки в колонии строгого режима. Вали одно время даже ходил под расстрельной статьей, но потом удалось кое-кого подмазать или запугать, и приговор смягчили.

Война принесла ему свободу – в стихийно возникшей неразберихе многие уголовники вырвались на волю. Меджидов сколотил из подвернувшегося под руку сброда небольшую банду, с которой немало покуролесил в городе и его окрестностях, однако потом счел за лучшее присоединиться к отряду Хаким-бея, а тот быстро оценил его хватку и умения. Вдобавок Меджидов пользовался авторитетом в уголовном мире и обладал обширными связями, которые были весьма полезны Маге, особенно на первых порах.

Жесткий взгляд карих глаз был, пожалуй, визитной карточкой Вали. Эти глаза, посаженные глубоко и близко к тонкому, с горбинкой носу, подавляли, заставляя собеседника чувствовать себя крайне неуютно. Впрочем, на Хаким-бея этот взгляд не производил ровным счетом никакого воздействия. Маге довелось видеть людей и пострашнее, особенно среди тех, кто прошел войну от звонка до звонка.

В отличие от Магомеда, чувствовавшего себя вполне комфортно, Меджидову на полу было не очень удобно, но он стоически терпел, время от времени вытягивая то одну, то другую ногу, чтобы восстановить циркуляцию крови.

Собеседников разделял низкий столик со стоящими на нем пузатым чайничком и вазочкой с конфетами, к которым мужчины не притронулись, понимая толк в самом напитке.

Когда чайная церемония была соблюдена, Вали размеренно произнес:

– Твоя новая наложница не знает, как следует подавать чай?

– Откуда ей знать, Вали? – добродушно усмехнулся Магомед. – Она не восточная женщина, она – русская. А разве ты не знаешь, как большинство русских пьют чай? Конфеты и печенье – это пустяк по сравнению с хлебом, намазанным маслом, и куском колбасы сверху. Чай этим кяфирам нужен, чтобы легче жевалось. Я уж не говорю про пирожки с начинкой и прочую сдобу. Поистине эти русские ничего не понимают в чае.

– Прогони ее, – сказал Вали равнодушно.