Зона заражения-2

– Эти уроды… внешне они такие же, как мы… у них две руки, две ноги, голова, член, они умеют выражать свои мысли, пусть и на малопонятном языке. Но на самом деле они не такие, как мы. В их голове что-то не так, у них всех. Их действия невозможно ни предугадать, ни контролировать. И никогда не знаешь, когда им взбредет в голову тебя убить.

…

– Потому, если ты думаешь, что ты можешь контролировать их или манипулировать ими, ты ошибаешься. Многие люди умерли потому, что думали так же, как ты сейчас. Это так… полезное напоминание.

– Любезность за любезность, Роу. Я не знаю, где ты и твои люди свили гнездо в этом городе, и не хочу знать. Но ты отвечаешь за себя и за них. Не делай глупостей. И не лезь на рожон, понял? Мы присутствуем тут три сотни лет. И, наверное, знаем, что делаем.

– Иншалла… – ответил Роу, – и да… знаешь. Одна особа… та самая, с которой мы не успели повидаться… она тут, рядом. Живет в Папском вилайете, в одном из больших домов. Я думал, тебе это будет интересно.

– Мне это не интересно, Роу.

– Вот как? Ну, помогай тебе Аллах.

Роу ехидно усмехнулся и шагнул в проулок…

На самом деле мне это было очень интересно. Но что с этим делать, я не знал.

Пока не знал.

Папский вилайет. 11 апреля 2038 года

Вертолет – это был «S70», польский «Блекхок»[165], вертолет, который купит себе не каждый и который продадут не каждому, – садился на знакомую ему площадку в огромном, похожем одновременно и на ранчо колумбийского наркобарона, и на советский санаторий поместья в Папском вилайете.

Был всего лишь апрель – но уже зацвели ранние маки[166], и с вертолета были видны островки полей – то ли алые платки, брошенные на землю, то ли пятна крови. Сидевший в вертолете пассажир – он был единственным – провел ладонями по лицу, совершив сухое омовение. Дор-ганнеры перевели пулеметы – грозные «Миниганы» – в холодное положение[167].

Бетонированная площадка сверкала новой побелкой и огромной буквой Н, выписанной фосфоресцирующей краской, на ней хозяина ждала охрана, похожая в своих современных, выкрашенных в белый цвет защитных доспехах на бойцов армии Империи из «Звездных войн». Но среди встречающих не было ни одной его наложницы, ни одного из его сыновей. Даже Искандер, его любимец, которому он доверил все финансовые операции, не пришел.

И амир Ислам знал, почему это так.

Он вышел из вертолета, ветер от останавливающих свой бег лопастей трепал волосы. По заведенному порядку к нему сначала подошел старший смены охраны, отрапортовал, что все идет нормально и за время его отсутствия никаких ЧП не произошло. Следующим был Гульбеддин, он отвечал за рабов и за состояние тех маковых полей, которые росли в Папском вилайете на тех землях, которые относились к придомовому участку.

Гульбеддин сообщил, что пришлось казнить двух рабов, потом начал что-то путано рассказывать об опять появившемся маковом жуке, о том, что растения дважды опрыскали хлорофосом, и о том, что у соседа, амира Хусейна, погибла как минимум треть урожая, и, наверное, это от него пришли жуки, потому что он пожадничал денег на осеннюю обработку почвы. Но амир Ислам только раздраженно махнул рукой и ускорил шаг, не желая это слушать.

Остановившись на пороге своего дома, амир Ислам огляделся. Все было на месте – и все было чужим. Ему вдруг пришел в голову вопрос: зачем он сюда вернулся?

Волчий вой да лай собак,
Крепко до боли сжатый кулак,
Птицей стучится в жилах кровь,
Вера да надежда, любовь.
«За» голосуют тысячи рук,
И высок наш флаг.
Синее небо да солнца круг,
Все на месте, да что-то не так.
Зачем…

Было такое ощущение, что в доме – покойник.

Потом он плюнул на мраморный пол, чего до этого никогда не делал – и начал подниматься по лестнице наверх. В конце концов, у него теперь было собственное государство. И он мог делать в нем все, что хотел…

В небе над нами горит звезда,
Некому кроме нее нам помочь,
В темную, темную, темную
Ночь…

[168]

Несколькими часами позднее амир Ислам, сидя за плетеным столом на веранде третьего этажа, протянул руку, нащупал стакан с чаем – ледяным, с наколотым льдом, на американский манер, как он любил…

И подумал, что надо опасаться мечтать – мечты могут и сбыться.