Зона заражения

– Больше ни на что не подписывайся, пока не поговоришь со мной, ни на какие мутки. У Абу Абдаллаха только покупай и продавай, но больше ничего не делай. А скоро большое наступление на кяфиров начнется, все про сегодняшнее забудут. Все понял?

– Да, эфенди.

– Аллаху Акбар.

– Аллаху Акбар…

Ташкент 14 февраля 2037 года

Рано или поздно это должно было случиться, и это случилось…

Встречу, которая могла определить будущее всего региона, мы назначили ровно на двенадцать ноль-ноль в известном ташкентском ресторане «Голубые купола». Ровно в двенадцать ноль-ноль две группы внедорожников выкатились на небольшую площадку перед рестораном и остановились. По условиям с собой нельзя было брать больше десяти человек охраны и одного крупнокалиберного пулемета на автомобиле. У противника было на один автомобиль больше, зато мои превосходили его вооружением. Старый ДШК против тридцатимиллиметровой кейсовой автоматической пушки с гасителем отдачи…

Никто не хотел открывать двери первыми. Я посмотрел на часы… да пошли они.

Мы подали пример и вышли первыми, они – следом. В ресторане никого не было, улыбающийся и кланяющийся хозяин провел нас внутрь…

И пусть все будет так, как угодно Аллаху.

Амир Ислам оказался совсем не таким, каким я его представлял.

Короткая, аккуратная борода, подстриженная ровно, как этого требуют не слишком суровые адаты (бороду можно обрезать так, чтобы то, что осталось, можно было взять в кулак – остальное можно отрезать), короткие волосы. Никаких следов лучевки или лечения от лучевки – я украдкой посмотрел на дозиметр в часах, он не шелохнулся. Европейский костюм приличного кроя – я знаю, что такое костюм приличного кроя, все-таки в Лондоне жил. Явно пошитый на заказ, а не купленный в бутике, даже хорошей марки.

Ростом амир был примерно с меня, руки держал спокойно и вообще – не нервничал. Разительный контраст с тем, как ты представляешь исламского амира. Деловой человек – даже не скажешь, что мусульманин.

Подошел хозяин ресторана, согнулся в поклоне так, что я удивился, как он не упал. И хотя ресторан заказывал я – смотрел он на амира Ислама.

– Суп шорпа, – сказал он, – большие порции, и на второе плов. Только хороший плов.

– Со всем уважением, эфенди, плов с джизакской махалли[155], самый лучший плов, эфенди….

– С именем Аллаха…

Хозяин еще раз поклонился и, пятясь, отошел.

– Хвала Аллаху, что свел нас вместе… – сказал амир и провел руками по лицу.

– Я неверный.

– Всякий, даже неверный, исполняет волю Аллаха, хотя и сам может не знать того, – заметил амир, – и огню тоже чем-то надо питаться…

– Во имя Аллаха, милостивого, милосердного, – начал я, – скажи: «О те, кто отвергает веру! Молюсь я не тому, кому несете вы свои молитвы. И вы молебны свои шлете не Тому, Кому молюсь я. И я не стану поклоняться тем, кого вы выбрали себе для поклоненья, и вы не станете молитвы совершать Тому, Кому молюсь я. Несите же ответ за вашу веру, А за мою отвечу я пред Ним»[156].

– Аль-Кафирун… – сказал амир. – Аллах свидетель, если бы вы прочли призыв к намазу, я не заметил бы, что его читает неверный.

– Возможно, да, а возможно, и нет, – сказал я. – Со своей стороны, случись нам встретиться на лондонской улице, я вряд ли бы отличил вас от одного из тех саудовских принцев-нечестивцев, что сейчас скупили половину Лондона и изображают из себя правоверных, строя одну мечеть за другой…

– Это преступники… – сказал амир. – Вы видели их?

– Точно так же, как и вас сейчас. Но я не беру у них заказы.

– Почему же? Разве их деньги чем-то отличаются от денег других людей?

– Да.

Амир задумался. Потом кивнул.

– В наши нелегкие времена сложно обрести достойного друга. Но еще сложнее найти достойного врага.

Теперь кивнул я. Хозяин нес шурпу – местный суп, традиции приготовления которого принесли сюда мусульмане из Восточного Туркестана.

– Бисмиллахи… – гортанно произнес амир и жестом указал на тарелки, которые были наполнены исходящим ароматным парком супом. – Не желаете поменяться?

Я качнул головой.

– Нет.

– Почему же?

– Кысмет…

Суп и плов оказались вкусными.

Все то время, пока я ел, в незаметном со стороны наушнике постоянно звучал голос координатора. Ни амира, ни меня не обыскали, пистолет скрытого ношения – небольшой плоский, похожий на зажигалку, с двумя зарядами – дожидался заткнутым за ремешок часов, в обоих карманах было кое-что посерьезнее. Но, судя по докладам, все было тихо, джихадисты вели себя настолько тихо, насколько могут вести себя джихадисты.

– Аль-хамду ли-Лляхи ллязи ат’ама-ни хаза ва разака-ни-хи мин гайри хаулин мин-ни ва ля кувватин[157]. – Амир оторвался от еды, произнес положенные слова. – Пусть Аллах позаботится о всех голодных…

Последнее было тонкой насмешкой. Но не надо мной.