Зона заражения

По обе стороны от дороги дымили костры. Обглодав некогда сильнейшую в Европе страну, как падальщики обгладывают до костей тушу павшей клячи, «французы» разных цветов кожи, которых напускали в страну едва ли не больше, чем коренных жителей, перебирались поближе к дороге, которая становилась источником жизни. Где-то стреляли, может, проверяли автомат, а может – и на поражение…

Через городки, некогда полные жизни, следовало проезжать как можно быстрее, ни в коем случае не останавливаясь. Любая остановка – смерть, бросятся, как стая волков на отбившегося лося. Вой муэдзинов с построенных то тут, то там минаретов – эти минареты были как сторожевые вышки на захваченной территории, они столбили то, что уже принадлежало им, и с них – удобно было смотреть на то, что им еще не принадлежало, но, несомненно, будет принадлежать. Столпотворение на дорогах – рев ослов и мулов, которых завезли сюда с Востока, чтобы не тратиться на бензин, вязкая каша побитых, кое-как восстановленных машин: когда наступало время намаза, водители бросали машины на дороге и прямо на обочине расстилали молитвенный коврик. Халяльные едальни – там подавали рис, шаурму собачью и баранью (собачью выдавали за говяжью, и мусульман это почему-то не смущало), какие-то африканские блюда. Стада коз и овец паслись на некогда благодатных полях близ Луары, в некогда дорогущих замках времен Людовиков стояли вооруженные до зубов джамааты. Около едален не протолкнуться от машин и мотоциклов, много японских и китайских пикапов, на них защищенные самодельной броней и щитами из труб большого диаметра пулеметы, старые, но смертоносные. Иногда эти машины начинают движение и несутся по автостраде неведомо куда, занимая все полосы движения – кажется, что это сцены ливийской и сирийской гражданских войн, которые теперь разыгрывались здесь, в долине Луары, как проклятие и месть тем, кто затевал «распространение демократии за пределы Европы». Совершенно не видно женщин, тех самых легендарных французских женщин, о знакомстве с которыми мужчины разных национальностей рассказывали друг другу с придыханием и нередко врали. Никто не смел больше выйти на улицу без паранджи, и даже в парандже было опасно. Чтобы женщина могла ходить по улице в безопасности, ее должен был сопровождать мужчина из родственников. Если же не сопровождает – значит, мужчины из родственников не ценят эту женщину, а если не ценят – значит, могут не ценить и другие мужчины. Логика в таких рассуждениях была абсолютной.

Никаких дорожных указателей здесь не было – их здесь не было еще во времена существования единой Франции: их срывали бандиты из мигрантов, чтобы полицейские не могли ориентироваться в районе и понять, где находятся те, кого нужно арестовывать. Люди, сидевшие в «Рейндж Ровере», вывели на экран программу ориентирования «Лунный путь» китайского производства, чтобы не заблудиться[38].

«Лунный путь» привел их к некоему заведению, расположенному прямо у дороги и построенному на том месте, где раньше была только заправка. Теперь там была не только заправка, но и едальня, около нее стояли пикапы с пулеметами, и проезжавшие мимо люди прибавляли скорость, моля Иисуса, Аллаха и всех богов, какие только были, чтобы упоротым моджахедам не пришла в голову идея пострелять из пулеметов по машинам на шоссе. Просто так, ради прикола. Судя по обгорелым и сброшенным под откос машинам, иногда такая мысль им приходила в голову.

«Рейндж Ровер» свернул с дороги, проехал вперед и остановился у крайнего пикапа, на котором был установлен «Браунинг М3», видимо, снятый с подбитого вертолета. Из машины никто не вышел, потом сзади, кустарно бронированный «Унимог» сдал назад и перегородил дорогу…

«Рейндж Ровер» замер на месте. Никто из него не выходил…

Минут через десять, в ходе которых стороны мерились крепостью нервов, из едальни окруженный головорезами вышел человек. Ему было под пятьдесят, но он сохранял приличную форму… лишний жир если и был, то он облегал накачанные мышцы и крепкие кости: этот человек с длинной, торчащей во все стороны бородой был похож одновременно на джинна из сказок и на оставившего ринг боксера. Из оружия у него был позолоченный НК МР5К, на ремне на животе, устаревший к этому времени, предельно укороченный пистолет-пулемет. Он мог происходить либо из Германии – там делали небольшие подарочные серии для шейхов Залива, либо из Пакистана – там позолоченные и посеребренные МР5К выпускали в гораздо больших количествах. Судя по прикладу, он был не складной, как на германско-американской версии, а выдвигался, как на обычном МР5, – это был пакистанский вариант.