Зона затопления

Ту побежал. Тяжело, но как-то упорно, уверенно, как разбегаются огромные птицы. И почти сразу, задолго до концовки, поднял нос, оторвался от земли сначала передним колесом, а потом, через томительное мгновение, задними. Пошел вверх круто и по-прежнему медленно. По бетону, словно беспомощные сухопутные хищники, двигались две пожарки…

Был момент, когда показалось, что самолет не сумел удержаться в воздухе, стал падать, и люди, перекрывая рев двигателей, охнули. Но – нет, действительно показалось: он поднимался, постепенно становился меньше, и чем меньше он становился, тем быстрее таяла тревога.

– Опытному экипажу хватило для взлета всего восемьсот метров! – ликующе объявил журналист.

Люди расслабились, заговорили. Кто-то захлопал, засмеялся облегченно. И тут заметили, что Ту, повернув влево, снова идет к аэродрому. Замолчали, задрали головы… Он проплыл над полосой, покачал, явно специально – на прощание – крыльями. И люди замахали руками, снятыми шапками; послышалось женское завывание. Словно прощались с чем-то дорогим и навсегда. Как и осенью девяносто восьмого.

После встречи с Владимиром Владимировичем Шулин старался следить за тем, меняется ли что-то в авиации. Не именно в малой, а вообще.

Впрочем, еще тогда, в студии, когда слушал слова про снижение ввозных таможенных пошлин, местные бюджеты, понял, что резкие перемены вряд ли случатся. Вряд ли местные власти будут проявлять инициативу в восстановлении (да что там, строительстве заново) аэродромов и закупке самолетов, даже полагаясь на помощь федерального центра. Тем более не появятся бизнесмены, которые станут вкладывать деньги в эту непопулярную отрасль. Выгоды никакой, зато расходы громадные. Можно и обанкротиться… Нет, тут только государство способно взяться. Но государство последние двадцать лет всячески от таких дел отстраняется. Всё (почти всё) отдает разнообразным обществам – акционерным, с ограниченной ответственностью, открытым, закрытым, унитарным, управляющим компаниям.

И постоянно раздаются голоса: убыточно, нерентабельно, неконкурентноспособно, не окупает затрат. Пассажирские перевозки убыточны для РЖД и речного флота, коммунальные платежи, хоть и постоянно повышаются, но не окупают затрат, шахты нерентабельны, незакрытые еще заводы производят неконкурентноспособную продукцию. И если заводы, шахты не закрывают, не вводят стопроцентную оплату, то делают это из-за жалости к людям. У абсолютного большинства людей воспитывают чувство, что они живут и пользуются благами цивилизации из милости.

Так же, если вдруг случится невозможное, и начнут поднимать малую авиацию, произойдет и с ней. Дадут какому-нибудь миллиардеру задание вложить в нее часть денег – сейчас такие задания частенько дают, – он вложит, откроет пяток маршрутов. Будут гонять самолеты, но постоянно напоминать: такая роскошь убыточна. Да и на самом деле ведь, если посчитать, убыточна – у людей доходы не те, чтобы из их Временного, например, часто летать в Печору, в Ухту… Дешевые и неприхотливые Ан-2, Ан-24, или что там Владимир Владимирович назвал «Аннушками», устарели, снимаются с эксплуатации, значит, будут покупать за границей. Пошлины снижены на пятьдесят процентов, но все равно. Кто купит двадцать, сорок, пятьдесят? Своих малых самолетов у нас нет… А почему не модернизировать Ан-24? Отличный ведь самолет для коротких полетов. Ан-28 одно время популярным был… Хотя, хм, «Антонов», это ведь на Украине – получается, тоже заграничные теперь самолеты.

Про Ил-114-е Шулин читал несколько лет назад. Правда, выпускают их (да и не выпускают почти) в Узбекистане. Еще во время Великой Отечественной построили там завод, который теперь на грани закрытия. Заказов мало, воровство, большие затраты на строительство… В Америке, Франции, Германии региональные самолеты строятся сотнями, а у нас каждый – событие.

В личном плане жизнь Шулина и его семьи в последнее время, конечно, изменилась к лучшему. Да не только в личном – появилась возможность помогать совсем уж глухим селам района, где начальники вертолетных площадок числились сезонными рабочими, а сами площадки давно уже не имели освещения, здания аэродромов развалились. Иногда удавалось убедить начальство подбросить им необходимые мелочи (про крупное Шулин и не заикался), а в крайних случаях тратил деньги, которые энтузиасты присылали на его банковский счет, открытый в ноябре две тысячи десятого. Заказал, к примеру, из Питера три комплекта сигнальных стартов для площадок в Кипиеве, Брыкаланске, Няшабоше.

У себя он тоже многое обновил и восстановил, подкрасил; купил еще пару обогревателей, заменил, где смог, проводку; заменил бы и кабели, но для этого нужно быть спецом, – там столько всего, что не разберешься, даже схему имея. А где эта схема теперь? Может, и погибла, когда аэропорт списали – решили, зачем хранить теперь… Но все равно аэропорт подновился, посветлел, стал выглядеть не таким заброшенным.