Зона затопления (сборник)

– Нет, Виталь, не надо. Завтра поеду. Надо решать… И перед родителями стыдно – говорили ведь, предупреждали, а мы… Типа взрослые люди… Теперь на глаза им попадаться не хочется. А даже картошки вон нет, кастрюли…

– Пошли, дам картофана, и капуста соленая есть. Огурцы. – Злость у Витальки сменилась сочувствием к этим ребятам, ставшим будто беженцами какими-то. – Нет, серьезно! Что мы, чужие, что ли? И посуда лишняя найдется…

Димка снова посмотрел на Марину. Та сказала:

– Только не пей!

– Да ясно… Я же сказал.

– Виталька, без питья. Ладно?

– Угу. Мне уже и расхотелось. Пошли, Дим, пока не ночь совсем.

Зима была смутная, тревожная. Чуть ли не каждый день что-нибудь или случалось, или пролетал слух, что вот-вот случится. Конечно, плохое.

Зэки из колонии-поселения стали в Большакове хозяевами. Приезжали в любое время на кособоком ГАЗ-66, выпрыгивали из затянутого брезентом кузова и начинали прочесывать улицы. Стучали в калитки, и если хозяева были дома – уходили, а если изба оказывалась в тот момент пуста, начинали ломать. Чаще всего соседи мешали поломать всерьез, и зэки, вяло потряхивая топориками и выдергами, отступали. Но несколько изб раздолбали до фундамента. И объяснение было: «Во избежание незаконного заселения».

Потом оказывалось, что хозяева изб или уезжали на время в город, или еще куда, или снимали жилье в другом месте, где была работа, а возвращались к груде досок и бревен. Бросались жаловаться, и одним быстро давали квартиры в Колпинске или еще где, а других, в основном одиноких, пьющих, необразованных, вычеркивали из реестра: нет дома, нет права на предоставление жилья.

– Да вы чего?! Вот прописка в паспорте! – изумлялись обездомевшие.

– Таких штампиков сколько угодно можно наделать. Где документы на дом?

– Где… Не знаю… Да этот дом еще мой дед поставил!

– И что? Вы же где-то жили, когда якобы ваш дом сносили. Значит, у вас имеется фактическое место жительства.

– Да я у брата был, в Колпинске! Мне зимой здесь трудно одному…

– Ну вот, возвращайтесь к брату.

Жаловались начальству колонии на зэков, рушивших дома. От начальства ответ:

– Действуем на основе контракта с дирекцией.

– Какой дирекцией?

– По подготовке ложа водохранилища… Мы, колония-поселение, должны по законодательству сами себя содержать, поэтому заключили контракт по зачистке брошенного жилищного фонда.

– Но оно же не брошенное!

– Людей нет, значит – брошенное.

Большаковцам оставалось материться, а потом начинать судебную тяжбу…

Весной добрались до лесопилки Александра Маслякова, сродного брата и начальника Юрия. Прибыла комиссия вроде как оценивать стоимость оборудования, но начала с проверки документации. Придирались к любой мелочи, чуть ли не обыск устроили. Напирали на то, что предприятие незаконное, а когда все-таки стало ясно, что законное, – на массу нарушений, на отсутствие паспортов на некоторое оборудование.

Целый день промурыжили, а потом, смурные, полезли в машину.

– Ну и что надумали? – спросил их Масляков, владелец лесопилки. – Компенсацию будете давать или поможете с вывозом?

– Будем решать.

– Ну-ну…

Тяжелый «УАЗ-Патриот», покачиваясь на размокших колдобинах, уехал. Масляков обернулся к рабочим:

– Еще поживем, кажется… У тебя-то как, Юр?

– Да тоже непонятно. Они молчат, и я молчу. Татьяна, правда… – Он махнул рукой.

Сели на штабель горбыля, закурили.

– Ты вот что, – стал советовать Юрию братан. – Ты настаивай, что твоя времянка – жилое помещение. Тем боле, так и есть ведь… Может, пойдут навстречу все-таки… С Татьяной-то всё порознь? Говорят, сложности сближают.

– Хм, нас сложности и развели.

– Ну да…

– Она прямо впряглась в свой этот магазин возле зоны, каждую копейку считает… То планирует по себестоимости комнату выбивать, то адвоката нанять… У нее теперь магазин богаче нашего – чего только нет. Зэки радуются… А я их видеть уже не могу – трясет прямо. Сколько лет жили с ними рядом, и жалко их было, а теперь – перебил бы. Зверье.

– Ладно, Юр, – похлопал его Александр по плечу, – не разжигайся. Это опасно. Не надо…

Но и сам он все чаще готов был не глоткой останавливать топоры и ломы, крушащие избы соседей, а тоже схватить топор.

– В любом случае настаивай, что у тебя не бендюжка какая, а вполне жилое помещение. Пускай три однушки дают – тебе, Татьяне и сыну.

Юрий покачал головой:

– Угу, дадут, дождешься. Хоть бы уж две однухи. С Татьяной нам уж точно не склеиться. Да и Андрей… Все мы друг другу чужие.

– Ну, с сыном-то нет.

– Десять лет отдельно живем… И невеста у него… О-ох-х, – прошелся по волосам шершавой ладонью, – не знаю. Пускай идет как идет… Уснуть бы и не просыпаться. Не проснуться больше. Вот хорошо бы было.

Александр усмехнулся:

– Не получится. До конца, Юрок, мучиться будем. А чего, даже интересно, куда все это вырулит.

Глава четвертая. Чернушка

Обычно Ирина Викторовна просыпалась как от толчка. Мягкого, но сильного толчка, который сразу отгонял забытье, заставлял вскакивать.