Зона зла

Пробираясь вдоль стены барака, Мишин не мог видеть часового. Но он его учуял. В воздухе плавал легкий запах табачного дыма. Часовой курил. Мишин пополз в ту сторону, откуда шел запах. Он прощупывал пальцами почву и осторожно убирал с пути сухие веточки и камешки, потом откладывал их в сторону, чтобы ничто не хрустнуло, не заскрипело при очередном рывке вперед. Запах табака сделался сильнее. Мишин стал передвигаться еще осторожнее.

Наконец он увидел караульного. Тот, как оказалось, совмещал несовместимое – службу и удовольствие. Солдат уселся на невысокий порожек перед дверью и взахлеб дымил. Временами огонек сигареты освещал его лицо с острым носом. Подобная беспечность не прощается. Будь солдат подчиненным Мишина, он бы устроил тому строгую выволочку. Но на войне противника за подобные промахи ждет более страшная кара.

Правая рука плотно сжала рукоятку ножа. Клинок выскользнул из ножен абсолютно беззвучно…

Дорога в дом была открыта.

Осторожно приоткрыв дверь, Мишин скользнул внутрь помещения. Сразу напряженной спиной ощутил близость опасности. Он метнулся к противоположной стене коридора и прижался к ней. Замер, вслушиваясь в тишину. В конце коридора послышался слабый шорох. Кто-то оттуда крался к выходу.

Мишин влип в стену. Глаза уже привыкли к темноте, и в слабом свете, который падал в окно с улицы, он заметил неясную тень. Она медленно перемещалась. Мишин перехватил автомат в левую руку. Правой вынул из ножен клинок.

Все шло нормально. Он даже успокоился, опять погрузившись в возбуждающую стихию опасности.

И вдруг его пронизал нервный импульс, подавая сигнал опасности. Откуда она исходила? От двери, через которую он ворвался в коридор? Нет, позади было тихо. Внезапная догадка заставила его вздрогнуть. Черт возьми! Ночной прицел!

Оказавшись на светлом фоне стены, противник выдал себя. Он держал у плеча оружие, тень которого горбилась оптикой. Мишин резко присел, потом упал на бок, стараясь закатиться за угол, но тут заработал чужой автомат.

Забились у дула два языка желтого пламени. Сумасшедший грохот отбойного молотка, дробящего бетон, ударил в уши. Несколько тупых ударов по ребрам заставили тело Мишина вздрогнуть. Сознание его мгновенно угасло, потом тут же вернулось.

В ушах все еще стоял оглушающий грохот, и Мишин не мог понять, почему этот дурацкий строительный инструмент долбит его тело.

В мерцавших бликах выстрелов Азиз Омар разглядел упавшего противника и понял, что попал в него. Он перескочил через тело, лежавшее поперек коридора, сильно шибанул ногой по двери. Та распахнулась. Он увидел перед собой черноту ночи.

Чтобы не споткнуться на ступеньках – их было четыре – Азиз Омар с крыльца спрыгнул. Он побежал в сторону бункера, который прикрывал базу с юга. Там не было солдат, и сооружение пустовало.

Два дня назад, изучая систему обороны объекта, Азиз Омар нашел этот бункер, облазил его и удивился: какая голова вкатила столько бетона в сооружение над обрывом, который и без того нельзя было преодолеть. Скала шестидесятиметровой высоты имела отрицательный наклон: верхняя ее часть нависала над основанием, как площадка балкона.

Теперь Азиз Омар не думал о том, в какой мере было оправдано появление капонира на круче. Он знал одно – там можно укрыться. Размахивая автоматом из стороны в сторону, чтобы в любой момент быть готовым пустить пулю туда, где может объявиться противник, Азиз Омар быстрым шагом рванулся по дорожке к обрыву. В темноте он не разглядел нейлоновой лески, которую поперек тропы на уровне пояса натянул Мишин. Он дернул ее, еле ощутив легкое сопротивление, но так и не понял, что же произошло.

Натянутая леска выдернула проволочную шпильку, которая стопорила спусковой рычаг ударного механизма гранаты. Сила мощной стальной пружины ударника отшвырнула ненужный теперь рычаг в сторону и толкнула боек к капсюлю-воспламенителю.

Справа от дорожки заревом полыхнуло пламя взрыва. Осколки со свистом понеслись в стороны. Силой удара Азиза Омара отбросило в кусты. Автомат его отлетел и покатился по наклонной поверхности к пропасти…

Лукин ворвался в коридор домика, когда Азиз Омар уже оставил его. Дверь в одну из комнат была открыта, и оттуда падала полоса зыбкого света от керосинового фонаря. В ней Лукин заметил фигуру Кэмпбела, который стоял у открытого окна, готовый в него выпрыгнуть.

Лукин выбросил в сторону англичанина руку, и тот углядел гранату, зажатую в кулаке.

Одного взгляда хватило, чтобы понять – предохранительная чека выдернута из гнезда, и стоило противнику хотя бы слегка разжать пальцы – взрыв неминуем.

Лукин, не мигая, смотрел в глаза Кэмпбелу. Мысль лихорадочно перебирала то немногое, что осталось в памяти от школьных уроков английского.

– Пут ит. – Лукин кивнул, подбородком указывая на автомат. – Положи. – На этом знание английского иссякло, и он перешел на немецкий, который знал в объеме английского. – Одер их бин… Или я… – Слов опять не хватило, и он сказал: – Их бин – бум-бум!

Не столько слова, сколько глаза противника, полные бешеной злости и отчаянной решительности, повлияли на решение Кэмпбела.