Зона зла

В Москве пришла мысль о женитьбе. Он заприметил понравившуюся женщину – ее звали Надеждой, – в первое свое посещение сестры. После обеда с газетой в руках Мишин прилег на диван. В прихожей прозвенел звонок.

– Открыть? – крикнул он сестре.

– Лежи, я сама.

Она вышла из кухни, вытирая руки льняным полотенцем. Открыла дверь. В прихожую на волне густого запаха дорогих французских духов влетела молодая женщина.

– Сонечка, здравствуй!

Через открытую дверь Мишин видел гостью. Она не стояла на месте, а все время пританцовывала, полная энергии и кипучей веселости. В сторону Мишина она не глянула, должно быть, о его присутствии в квартире даже не догадывалась, а потому держалась свободно и естественно.

– Сонечка! Я собралась в отпуск. Можно тебе ключ оставить?

– Что за вопрос? Конечно…

Когда соседка упорхнула с той же быстротой, что и появилась, Мишин отложил газету, встал, вышел на кухню. Бывает так, что, бросив всего один взгляд на женщину, мужчина начинает испытывать к ней влечение.

– Хорошая девка?

Он задал сестре самый нейтральный, как ему казалось, вопрос.

– Девки все хороши, – ответила та без энтузиазма, – откуда только плохие бабы берутся.

Мишин не стал затевать дискуссии – уехал к новому месту службы, так больше и не увидев Надежды.

И вот теперь, прикончив армейскую службу, можно было жениться.

– А если я сделаю предложение Наде?

– Ты сдурел?! – Соня чуть не подскочила на месте.

– Почему?

– Что ты о ней знаешь?

– Ничего. Обычно все узнают после свадьбы.

– Дурак! Подумай сам, на кой ты Надьке нужен?

Мишин глядел на сестру оторопело. Женская психология для него всегда была тайной за семью печатями, и потому ответить ей, для чего нужен муж, он не смог. Он знал, почему мужика тянет к бабе, а вот наоборот…

Ответил первое, что пришло в голову:

– Все же семья… это…

– Не надо, Сережа. Подумай, что ты знаешь о семье? Если хочешь, я могу рассказать. Возьми домашний очаг. Стремление к нему у бабы было оправдано, когда мужик ходил в лес и приносил оттуда дрова, добывал дичь. В обмен на тепло в избе и добычу баба была готова стоять у печи, жарить, парить, стирать. В наше время все это утратило смысл. В доме без мужика ничуть не холоднее, чем с ним. Зато без него не нужно готовить на двоих. Не нужно стирать вонючие носки. Потом глядеть на его зенки, залитые водярой, слушать храп, нюхать аромат немытых подмышек…

Мишин качнул головой.

– Тебе, как я погляжу, досталось от благоверного. Но неужели не бывает иначе?

– Может быть, и бывает. Но мы говорим не вообще, а о Надежде. Она всех этих прелестей нажралась досыта. Если у меня Жоржик оказался скотиной, то ее Венечка был полным подонком.

Мишин вздохнул. Стал задумчиво потирать ладони.

– И все же, может, стоит попробовать?

– Твое дело, конечно, но я не советую. Вон как тебя задели мои слова. Я же вижу. А она пошлет тебя без дипломатии, хотя ты этого не заслужил. Она проститутка. Ты хоть это знаешь?

Последние слова не сразу дошли до сознания.

– Что ты сказала?

– То, что ты слышал.

– Какого ж хера ты с ней якшаешься?

– Что значит «якшаешься»? – Соня посмотрела на брата с удивлением. – Она моя соседка. Ничем никогда мне не досаждает. Я уезжала в отпуск, она забирала мою почту. Я заболела, она мне покупала и приносила лекарства…

Мишин понимал, что его претензии к сестре беспочвенны, что глупо требовать от нее менять что-то в отношениях с соседкой, но самолюбие его было задето так глубоко и сильно, что доводы разума не могли сдержать эмоций.

– Это она проститутка…

– Это ее дело, тебе так не кажется?

– Ты говоришь так, будто ей завидуешь.

Мишин постарался произнести это так, чтобы побольнее задеть самолюбие сестры. Ему казалось, что намек на элементарную зависть к проститутке должен заставить оправдываться честную женщину, какой он считал сестру. Но вышло иначе.

– Может, ты и прав. – Соня не стала ничего отрицать. – Да, завидую.

– Да как…

– Слушай, милый братец! Я думаю, не тебе об этом судить. Что ты знаешь о жизни? Пиф-паф?! Ножом в пузо?

Мишин вздрогнул. Он никогда никому не говорил о своем умении и опыте работать ножом. Соня скорее всего импровизировала, но попала в его больное место.

– При чем пиф-паф, какой-то нож и проституция?

– При том, Сережа, что ты берешься судить, не думая о грязности собственного ремесла. Что ты делал в Афганистане, в Чечне?

– Соня! Если на то пошло, я не сам туда поехал…

– Не оправдывайся, это не нужно. Если бы ты не желал, то послал бы подальше тех, кто тебя посылал туда. Но ты такого не сделал. И чего добился? Благодарности? Да кому она нужна? Импотент без квартиры…

– Не понял.

Мишин и в самом деле не догадывался, что имела в виду сестра. Соня улыбнулась.

– Сейчас так говорят о тех, у кого нет ни кола ни двора.

Ему бы засмеяться, улыбнуться, по крайней мере, но он не сумел одолеть обиды.

– Умнее ничего не придумала? Двора у меня и вправду нет, все остальное, извини…

Соня укоризненно покачала головой.

– Типичное для мужика рассуждение. Ты считаешь, что именно «все остальное» и есть для женщины главное?

– Нет, конечно, но кое-что и это значит.