Зонтик царевны Несмеяны

– Ой, ты, Полюшка-Параня, ты за что любишь Ивана… Кудри вьются у лица, люблю Ваню-молодца!

– Арсений!

– Что – Арсений? Я, конечно, не Юля Маковичук… Она была лучше всех, вне сравнений.

– Да, она удивительная. Я была у неё в гостях.

Николай, лавируя между столиками, пробрался к нам и сел на своё место.

– Ты была в гостях у Юли Маковичук? Когда? Как ты к ней попала?

– Про кого вы? – непонимающе спросил Николай.

Меня засыпали вопросами.

Я рассказала всё, что сама видела, и то, что рассказал мне Илья.

– Интересно, – задумчиво сказал Арсений.

После этих слов Лида внимательно посмотрела на Арсения, и в её глазах, я заметила, проскочила тревога.

На следующий день Юля Маковичук снова выступала в финале концерта. Зрители уже ждали её. Разгорячённые предыдущими выступлениями, они долго не давали ей начать, всё хлопали и кричали. Наконец, над поляной потекла музыка вступления. Юля поднесла к лицу микрофон, и все разом смолкли.

Всё время, пока она пела, я пыталась найти слова для неуловимого обаяния её голоса, который лился рекой; он проникал в душу, нёс покой, завораживал, так что хотелось слушать, слушать и слушать… Вокруг стояла тишина. Один только глубокий спокойный голос плыл над поляной – далеко за лес, за ближние реки и, словно заполняя собой весь мир, поднимался в небо. Сама Юля казалась лишь обрамлением своего голоса и не сделала ни одного лишнего движения, в ней всё было как-то просто и благородно, и хотелось замереть, чтобы не спугнуть возникающее ощущение примирения со всем на свете, чувства благодарности…

Голос смолк. Несколько секунд вокруг всё ещё стояла тишина, все молчали, и только какой-то ребёнок на краю поляны кричал:

– Мама, дай мне! Мама, дай!.. – И вдруг умолк, напуганный безмолвием.

Поляна взорвалась. Люди повскакивали со своих мест: кричали, хлопали, свистели.

Арсений сидел между мной и Лидой. Я заметила, что Лидка весь концерт просидела, прижавшись к Арсению, не выпуская его руки. Во время концерта Арсений нервничал и ёрзал. Он невнимательно смотрел на сцену и то и дело выбирался курить. Не только Лидины глаза следили за ним: Ника, хотя и смотрела на сцену, сидела, напружинившись и регистрируя каждое его движение. Николай рядом с ней держал в руках платок и бутылку и с тревогой наблюдал за женой. Очевидно, он боялся, что Нике может стать плохо. Юля под гром аплодисментов и крики спустилась со сцены. Толпа кинулась к ней, но тут же непонятно откуда появились люди в костюмах и оттеснили поклонников. В сопровождении костюмов Юля дошла до машины. Прежде чем сесть в салон, она оглянулась, улыбнулась и под восторженный рёв толпы помахала рукой.

Арсений не бежал вместе с толпой. Он встал на скамейку и неотрывно смотрел на Юлю, и мне показалось, что она, перед тем как уехать, улыбнулась именно ему.

– Какая магическая сила исходит от неё, – сказал Арсений. – Так спокойно и непринуждённо держится!

– Просто ей не надо стараться понравиться, – заметила я. – Она интуитивно понимает – то, что в ней заключено, что дано ей, – оно само по себе должно восхищать и не трогает только глухих.

– Она всегда будет такой, – заметил Леон, – и в старости, я уверен.

– Конечно. Кто с этим родился, тот уже не потеряет. Благородство. Другим за всю жизнь этому не научиться.

– А какая красавица! – сказал Арсений.

– Ты будто влюбился в неё, – надулась Лида.

– Немудрено.

– Маша, не говорите больше про эту Юлю ничего хорошего. Лучше расскажите, как она ублажает своего престарелого покровителя.

– Она говорила что-нибудь про своего любовника? – повернулся ко мне Арсений.

– Конечно, – сказала Лида. – Говорила, что в наше время, чтобы талантливой сиротинке пробиться, надо непременно найти правильного поклонника своего таланта.

– Что ж, она и выглядит как роковая. – Арсений пожал плечами.

– Пожалуй, – сказала я. – Классический тип. Налёт недосягаемости и тайны плюс богатый покровитель. Дама с камелиями.

– Она больна?

– Не думаю. Разве что экзистенциальной тоской.

– Пресыщенностью, – буркнула Лида.

Публика потихоньку расходилась. На площади перед гостиницей снова кипела торговля и работали аттракционы, слышны были звуки музыки.

– Какое странное чувство охватывает после концерта, – сказал Арсений. – Так и хочется заплакать.

– Мы собирались устроить пикник, – отозвалась Лида, – Леон притащил целый мешок спиртного, ты что, забыл?

Услышав про алкоголь, Арсений оживился. Впечатления явно не помещались в нём, и он не знал, как ему от них освободиться. Махнув рукой, чтобы все шли за ним, он повернул к лесу. Компания двинулась следом.

– У меня сегодня свидание, – шепнула я Леону. – Мне надо подготовиться. Прикроешь?

– Интересно, как? – одними губами ответил он.

– Придумай что-нибудь. Ну, я пошла.

Не успела я дойти до гостиницы, как пошёл дождь. Он начался с тугих капель, тяжело падавших в пыль, потом их стало больше, а через несколько минут дождь уже лил стеной. Я стояла на крыльце и смотрела, как бегут в укрытие люди и как мокрые рабочие спешно убирают аппаратуру, приготовленную для дискотеки.