Зоопарк диковин нашей планеты

Собирая сведения по Абхазии, ветеран гоминологических исследований А. А. Машковцев в 1962 году впервые услышал и занялся изучением истории одной женской особи абнауаю, имевшей даже имя собственное, данное ей человеком, — Зана. Вплотную этим вопросом занимался и Б. Ф. Поршнев. Такие силы были брошены на разбор повествования о Зане потому, что если во всей этой истории нет фольклорных накладок, то это воистину история века. И уж поверьте мне на слово, если два таких крупных ученых в добытых деталях сведений не находили оснований для жалких домыслов лишь о гормональных нарушениях, то очень странным выглядит одно предположение, высказанное недавно начинающим гоминологом из Ленинграда. Причем для убедительности он постоянно ссылается на то, что обрабатывал попавшие в его распоряжение данные с помощью ЭВМ. Я думаю, что если для чего-либо нет доказательств, то даже ЭВМ вряд ли поможет. Оказывается, этот гоминолог исследовал чужие измерения черепа сына Заны Хвита на признаки, выходящие за пределы вариации показателей человека разумного. Но такая работа уже давно проведена. К тому же И. Бурцев обнаружил прижизненную фотографию Хвита. И то и другое свидетельствует лишь о некой австралоидности черт его лица, но никак не более.

Итак, Зана. Время и место ее обнаружения неведомы. Похоронена в последней четверти прошлого века, возможно, в 1890 году. Пройдя после пленения через руки нескольких «хозяев», она попадает к последнему господину — князю Э. Генаба в деревне Тхина под Очамчири. Жила в крепком загоне из бревен. Там же она вырыла яму. Постепенно с годами приручалась, жила вначале под навесом на привязи, а затем и на воле. Но все равно в яме. По типично деревенской дикости, независимо от страны, праздномающиеся обыватели ее тормошили палками и всячески старались вызвать в ней реакцию гнева.

Кожа ее была черной, все тело покрыто волосами, они были, как свидетельствует Б. Ф. Поршнев, черно-рыжеватыми в ширину ладони. Но не очень густыми, на лице совсем редкими. Волосы на голове черной гривой спускались на плечи и спину. Она была бессловесна. И за многие годы общения с людьми так и не научилась ни одному слову. Да и выражение лица ее не обещало понимания. Оно, это выражение, буквально принадлежало животному. Рослая, массивная и широкая, она до старости физически не менялась: у нее не выпадали зубы, не было седины. Вот это-то не должно остаться без внимания. Мы не знаем причину ее смерти, умерла ли она естественной смертью? При такой сохранности? Срок, продолжительность жизни — самый потайной из всех потаённых вопросов, связанных с ней. Она жила, по существу, полуприрученной. Даже зимой ходила без одежды. Платье рвала на клочки. Не напоминает ли это нам белорусского пришельца, которому пан выделил часть одежды, а затем все это, разорванное на полоски, было обнаружено в поле?

Самое, я бы сказала, страшное (для человека) в истории Заны — она неоднократно рожала от жителей селения. Рождались дети вполне человеческого типа. Как свидетельствовали очевидцы, ее первые дети погибали. Приписывают это купанию новорожденных в естественных источниках. И все же два сына и две дочери не просто выжили, но выросли людьми. Младший сын Хвит похоронен в 1954 году на том же кладбище, где должна лежать Зана. Б. Ф. Поршнев встречался с внуками Заны. Внук Шаликуа был наделен даром подражать голосам диких и домашних животных. Трижды Поршнев предпринимал попытки найти захоронение Заны, но безрезультатно. Не смог этого сделать и И. Д. Бурцев.

Очевидно, многое из того, что связано с Заной, останется тайной.

Когда я познакомилась с известным русским натуралистом Петром Александровичем Леоновым и разговорилась о Грузии в интересующем меня плане, то есть об обитании там абнауаю, и, в частности, о судьбе Заны, он, родившийся в Цителцкаройском районе, не смог даже поддержать нашу беседу, ибо никогда не интересовался этим вопросом. Как же я удивилась его позднему звонку через несколько месяцев. Он, автор нескольких книг по этнографии района, о природных богатствах края, охоте в здешних местах, вдруг вспомнил… В начале века его отец, отправившись в один из осенних дней на охоту, в предрассветном тумане чуть было не наступил на спящего дикого человека. Тот спал на земле и, будучи вспугнутым, предстал перед охотником во весь свой рост, превышающий человеческий. Бросив пристальный взгляд на охотника, он бесшумно скользнул в сторону, сразу уйдя из поля зрения последнего.

Закончим мы обзор сведений по Южному Кавказу, едва ли представляющий хотя бы одну тысячную часть возможного материала, записью классика гоминологии Ю. И. Мережинского, преподавателя Киевского университета (сентябрь 1960 года). Итак, запись рассказа жителя райцентра Белоканы (Азербайджан) Сафара Алиева, 1918 года рождения.

«Вы не там ищете каптара. Тут каптаров мало, и их трудно встретить. Вы поезжайте на советско-иранскую границу, на реку Араке. Там в горах много каптаров.