Зоопарк

Пик волчьей деятельности всегда приходился на послеобеденное время, когда у входа в «Империю зверей» стояла, несмотря на дороговизну билетов, длинная очередь. Марков — и с ним еще два оператора — снимали волчью жизнь полную рабочую смену. Ночью волки, вопреки своей природе, затихали, зато оживлялся режиссер Коровко — монтировал материал до рассвета, окруженный плотной бригадой ассистентов, помощников и специалистов по изготовлению кофе.

Работа нравилась Маркову. Работа давала возможность проявить себя в полной мере; Макс был хорошим оператором, и режиссер Коровко ценил его.

— …Это тебя, — сказала Игрейна, и в голосе ее Максу почудилось напряжение. Еще бы — одиннадцать вечера, они уже собирались отключать телефон…

— Марков?! Скотина! Ты что делаешь, сопляк! — кричала трубка голосом режиссера Коровко, кричала и материлась так, что Макс невольно отдернул ухо. — Ты что… Ты сколько… А ну, немедленно на студию! Немедленно!

— Проблемы? — спросила Игрейна.

Макс разглядывал черные дырочки в опустевшей трубке. Режиссер Коровко, хоть и бывал эмоционален, беспричинных вспышек ярости никогда себе не позволял. Что же он, Макс, мог такого натворить?..

— Поедешь? — Игрейна была спокойна и сосредоточена. — Или потерпишь до завтра?

— Поеду, — пробормотал Макс. — В конце концов, мне самому интересно.

* * *

Макс вернулся через три часа. Игрейна не ложилась спать — ждала. Читала книгу.

Макс был бледен. В прихожей снял обувь, прошел на кухню, выпил воды. Игрейна, ни о чем не спрашивая, следовала за ним по пятам.

— Ну… — сказал Макс наконец. — Ну, контора… Ты не поверишь.

— Поверю, — возразила Игрейна.

— Короче, прихожу я… А там на мониторе — волки в лабиринте. Классно, честно говоря… Надо тебе как-нибудь сходить, посмотреть…

Макс вздохнул. Вытер мокрый подбородок. Игрейна ждала.

— Ну вот… Отсняли сегодня большой фрагмент. Волки ходят по лабиринту, решают всякие задачки — ну, лапой на рычаг нажать, подлезть, перепрыгнуть… А в конце лабиринта — волчица. Ждет, значит. Кто первый дойдет. Кто самый умный. Один дошел, и сразу к ней, а она ему зубы показывает. Рычит. Ее фаворит, понимаешь — он проиграл… — Макс нервно захихикал. — А этого победителя она не хотела… Ну, сцепились. Они клочья дерут друг из друга, а фаворит ее застрял в лабиринте — не может через решетку просочиться…

— Через решетку?

— Ну хитрая такая, двойная фигурная, и человек не сразу догадается, не то что волк…

— Странные у них развлечения, — пробормотала Игрейна.

— Странные, — мрачно согласился Макс. — Но публике нравится.

— А что не нравится Коровко?

Макс поморщился, будто собираясь чихнуть:

— Коровко… Ты прикинь — я ведь снимал эту волчью драку от начала и до конца. У них, когда крови много, волков всегда разгоняют… Шлангами… Так хорошо получилось, динамично…

Макс замолчал.

— Ну и? — спросила Игрейна.

— Ну и на заднем плане, — вздохнул Макс, — засветился там один… Войковский зам, Рачевский его фамилия. Со стороны зрителей его не видно было, он за щитом стоял…

А я искал ракурс и случайно этого Раневского взял в кадр. На заднем плане. Из-за этого у Коровко случилась истерика.

Максим снова замолчал.

— Не понимаю, — сказала Игрейна.

— Коровко дурак, — Макс мотнул головой. — Если бы он потихонечку, сам… на компьютере эту фигуру отредактировал… никто бы ничего не заметил. А так всем стало любопытно: за что это Коровко Маркова жучит? Кто попал? Марков попал? А-а, Рачевский попал в кадр… Коровко когда допер — совсем красный стал, я думал, его тут же кондрашка хватит…

— Все-таки не понимаю, — Игрейна поставила чайник на плиту.

— А я понимаю? — тоскливо спросил Макс. — Тайна Мадридского двора имени гражданина Полишинеля. Все делают вид, будто понятия не имеют, чем занимаются Рачевский и Федоров. Если кто-то хоть имя их всуе упомяет — Войков штрафует, Войков лютует, может даже бандитов наслать…

Макс спохватился, что сболтнул лишнее, и опасливо покосился на Игрейну.

— А чем же занимаются Рачевский и Федоров? — спросила Игрейна, делая вид, что не расслышала последних слов.

— Хрен его знает. Что-то шаманят со зверями. Дрессировщики…

— То, что ты каждый день рассказываешь, называется по-другому, — сказала Игрейна. — Я не представляю, как их можно выдрессировать… чтобы они так себя вели.

— Как? Не по-звериному?

Чайник все не закипал. Игрейна молчала.

— Ты не волнуйся, — бодро сказал Максим. — Мне лично эта дурная ситуация ничем не грозит. Я так натурально хлопал глазами… Вроде как полный дурак…

— А ты, когда снимал, заметил Рачевского?

— Ну ясно, что заметил… Но ракурс менять не стал. Очень выигрышный был ракурс… Знаешь, волчью драку снимать — это не показ моделей, там совсем другой ритм…

— А что он делал?

— Кто?

— Рачевский.

— Да вроде ничего… Стоял. Смотрел. Глаза иногда закатывал. Губы кусал, будто нервничал. Вообще… — Макс задумался. — Странное лицо. Будто припадочный. А когда в коридоре его встречаю — нормальный мужик, молодой, здоровается даже…

— Так спроси его, что он там делал.