Зорге. Загадка «Рамзая». Жизнь и смерть шпиона

В мае 1929 года мисс Смедли прибыла в Шанхай по фальшивому американскому паспорту и тут же вызвала стойкое подозрение по отношению к себе со стороны муниципальной полиции. Она сразу же стала знаменитой в прогрессивных кругах европейской колонии, этого маленького мира моральных и политических беженцев, изгнанников, существовавших в стороне от респектабельной деловой общины: мира писателей и журналистов, ожидавших Великой китайской революции как освобождения от гнетущего их чувства личных крушений и как вознаграждения за пережитый крах миража революции на Западе.

Агнесс Смедли, Китай

Подобный круг людей привлек пристальное внимание Зорге, когда он принялся создавать свои каналы получения информации. Мисс Смедли сыграла роль рекомендательного письма, и небольшая группа китайских «помощников и поддерживающих» была, со всеми предосторожностями, наконец создана.

За несколько месяцев до этого Агнес познакомилась с японским журналистом по имени Одзаки Хоцуми, китайским корреспондентом ведущей японской газеты «Асахи» из города Осака.

Хоцуми Одзаки

Связь Одзаки с мисс Смедли крепла в постоянном общении и обмене мыслями, и информацией к их обоюдной пользе — как профессиональной, так и, похоже, иной. Обычно они встречались в вестибюле «Палас-отеля» или у нее на квартире, и Одзаки снабжал ее новостями о деятельности Нанкинского правительства Чан Кайши, а также о ситуации в Японии.

Как далеко зашли эти контакты и перешли ли они границы профессиональной журналистской деятельности — остается неясным. Да мы и не ищем дверной глазок, через который взгляд на мир обретает дополнительные очертания и краски.

Хотя порой стоит отвлечься от почти канонического стиля нашего повествования и предложить читателю несколько строк, которые его развлекут.

Благодаря контактам с А. Смедли Рихард Зорге стал членом Китайского автомобильного клуба, президентом которого был азартный автомобилист Чан Кайши. Рассказывали, что именно через этот клуб страстный любитель автоспорта, предпочитавший, правда, мотоциклы, Зорге познакомился с Чан Кайши. Он стал принимать участие в состязаниях автомобилистов. Однажды во время гонок он сумел выжать из своей скромной спортивной машины все, на что она была способна, и, приближаясь к финишу, обогнал роскошный американский автомобиль президента клуба.

«Лицо Чан Кайши исказилось от гнева — он всегда выходил победителем. Да и кто бы осмелился обогнать генералиссимуса! — излагали это событие биографы Зорге С. Голяков и И. Ильинский. — Рихард гнал свою машину на полкузова впереди Чан Кайши. Лишь у самого финиша он смирил азарт спортсмена — сбросил газ. Машина Чан Кайши первой пересекла заветную линию. Генералиссимус сиял. Он подошел к Зорге, пожал руку достойному сопернику поинтересовался, кто он и откуда. Отныне Зорге мог надеяться на благосклонность Чан Кайши». Впрочем, не только поэтому.

Помимо профессионализма и энергии, Агнес Смедли сопутствовало еще и везение. Она сумела подружиться с вдовой Сунь Ятсена Сун Цинлин. Эта женщина происходила из семьи китайского банкира, ее сестра была женой самого Чан Кайши, муж другой сестры занимал должность министра промышленности, торговли и сельского хозяйства, родной брат был министром финансов в Нанкине. Сам Чан Кайши не питал теплых чувств к своей родственнице, однако между сестрами отношения были хорошими. Используя связи Сун Цинлин, Агнес имела самые точные данные о китайской экономике, госбюджете и многие другие достаточно секретные сведения, а также знала «тайны двора», сплетни и прочие крайне полезные вещи.

Где-то в ноябре 1930 года в офисе Одзаки появился японец, живущий в Китае, по имени Кито Гиничи, и сказал, что он только что прибыл из Соединенных Штатов через Индокитай. Спустя некоторое время Кито предложил Одзаки познакомить его с «блестящим американским репортером» по имени «Джонсон». Кто он? Он «хороший человек».

Осторожный Одзаки произнес это имя в разговоре со Смедли.

Через несколько дней мисс Смедли сообщила Одзаки, что «Джонсон» действительно «хороший человек», и сама представила ему Одзаки в китайском ресторане на Нанкин-роуд. Атмосфера встречи отличалась непосредственностью и взаимным доверием. В конце разговора «Джонсон» попросил Одзаки снабжать его подробностями о внутренней ситуации в Китае и японской политике в отношении различных политических групп. То, что «Джонсон» был на самом деле Рихардом Зорге, оставалось неизвестным Одзаки в течение нескольких лет, хотя эти двое впоследствии встречались, по крайней мере, раз в месяц на квартире мисс Смедли или в китайских ресторанах где-нибудь за городом.

Зорге нашел своего самого ценного сотрудника, «первого и самого важного помощника».

Одзаки часто посещал собрания ячейки внутри Восточно-Азиатской школы режиссуры, и на одном из них познакомился с японским журналистом по имени Каваи Текиши, приехавшим в Пекин в 1926 году и ныне работавшим в газете «Шанхай Уикли».