Зорге

В основу же американских легенд о «советском Джеймсе Бонде», гонщике, сердцееде и алкоголике, лег портрет, составленный когда-то американскими разведчиками: «В физическом отношении Зорге был крупный человек, высокий и коренастый, с каштановыми волосами. Как заметил один из его знакомых японцев, с первого взгляда на его лицо можно было сказать, что он прожил бурную и трудную жизнь. В выражении глаз и линии рта сквозили надменность и жестокость. Он был горд и властен, сильно любил и горячо восхищался теми, чьей дружбы он искал, но был безжалостен к остальным и откровенно ненавидим ими. Многие его японские коллеги по печати видели в нем типичного головореза, высокомерного нациста и избегали его. Он был горячий человек, любивший сильно выпить и привыкший часто менять своих любовниц. Известно, что за годы службы в Токио он находился в интимных отношениях примерно с тридцатью женщинами… И все же, несмотря на увлечение женщинами, запойное пьянство и тяжелый характер, он ни разу не выдал себя»[744]. Портрет довольно точный, но отношение к этому образу может различаться с точностью до наоборот, и, что самое интересное, Ханако, которая хорошо знала его именно таким, считала, что этот портрет целиком положительный. «В конце концов, – говорила она, – он был холостяком, и вполне естественно для выдающегося человека иметь несколько любовниц, не так ли?»[745]

К числу любовниц нашего героя в разное время относились очень разные женщины. Макс Клаузен и другие люди, знавшие Зорге лично, называли среди них жену директора токийского представительства компании «Сименс» Мора и жену главы представительства «Люфтганзы» Кауманна; совсем потерявшую голову от любви к дерзкому и умному журналисту секретаршу посла Лили Браун; профессора консерватории сдержанную Эту Харих-Шнайдер; не раз ночевавшую в доме на Нагадзака журналистку Лили Абетт и, конечно, фрау Отт – жену посла[746]. Отношения с последней были особенными и потому, что она единственная, кто знал и помнил не нациста, а коммуниста Рихарда Зорге, и потому, что еще и в той, «прошлой» жизни их связывали близкие отношения. Наконец, она была женой посла, который всё знал. Знал, мучился, но уважал жену и ценил лучшего друга. Отт говорил в узком кругу, что очень сожалеет о том, что его счастье с женой было таким коротким»[747].

Все эти женщины, конечно, постарались как можно скорее забыть предмет своих воздыханий, сразу же после того, как на его руках защелкнулись никелированные наручники, выдаваемые токийской полицией для задержания только особо важных преступников. Лишь две бывшие подруги бесшабашного токийского мотоциклиста поступили иначе, с гордостью вспоминая свою дружбу с ним, и обе они – японки.

Одна из них – Ямамото Макико, внучка бывшего министра военно-морских сил и премьер-министра Ямамото Гомбэя. Одна из первых красавиц Токио в предвоенные годы, она вспоминала Зорге не слишком оригинально: «Мужчина настолько красивый, что, увидев его раз, невольно станешь разглядывать его получше, и вместе с тем было в нем что-то от жиголо. Усадив меня на мотоцикл позади себя, он проносился по Гиндзе с ужасающей скоростью. Это был совсем не тот “шпион Зорге”, каким его описывали после того, как раскрыли… Он был из тех мужчин, которые, познакомившись с девушкой, тут же проводят с ней ночь. Он находился под надзором тайной политической полиции и, говорят, с огромным трудом занимался разведывательной деятельностью для Москвы, но Рихард при этом был бесшабашным и импульсивным человеком… После ареста о нем говорили разное, но не могу себе его представить шпионом, который в тайне от всех под покровом ночи занимается какой-то деятельностью – это совсем не тот тип человека»[748].

Совсем другое дело Исии Ханако. Пожалуй, она и только она действительно видела в нашем герое прежде всего человека. Историю их отношений никак не назовешь простой, но она действительно его любила, и он, не зная об этом точно и, может быть, не так уж сильно ее любя, тоже проявил себя с самой лучшей стороны, которую только Ханако и смогла рассмотреть сквозь образ разнузданного плейбоя, так приглянувшийся всем остальным. «Зорге не был пьяницей, как все говорят. Его пьянство было его маскировкой. Он очень любил женщин, но был рыцарем с теми, которые его любили. Я думаю, это соответствовало его типично немецкой сущности», – вспоминала она потом и добавляла, что однажды проявила недопустимую для японки несдержанность, дала волю худшему пороку из возможных – ревности. У нее с Зорге была серьезная ссора из-за женщины – жены германского посла Ойгена Отта: «Теперь я сожалею, что это имя было названо. Зорге никогда бы так не сделал. Он был настоящим джентльменом»[749]. Возможно, Ханако не сдержалась еще и потому, что «сменила» Хельму. Даже лучший друг Рихарда принц Урах, утверждая, что Зорге завел себе японочку назло Хельме Отт, домогался Ханако[750]. Это злило и обижало ее, но все же…