Зори лютые

— Не лайтесь, бояре, не час. Дадим хану грамоту, каку он просит. Пусть будет так. Яз вам совет даю. А исполнять ее доведется либо нет, то пусть государь и великий князь решает. Ноне, яз мыслю, спасать Москву надобно.

На том и поладили.

* * *

Набитые добром кибитки, отороченные вьюками кони. Золото и серебро, дорогие оклады икон увозили ордынцы.

Давно не имела орда такой добычи.

Дорогами, смоченными слезами и кровью, усеянными мертвым людом, гнали в Крым и Казань бесчисленное множество пленных.

Разорили Гиреи Русь, опустошили.

Медленно, с частыми привалами, выставив крепкие заслоны на случай нападения русских полков, откатывалась орда.

Не стал дожидаться хан Магмет-Гирей, когда великий князь Василий соберет войско и двинется к Москве. Магмет-Гирей увозил с собой грамоту московских бояр, в которой они признали себя ханскими данниками…

Атаман Дашкович повел казаков брать Рязань. Что ж, Магмет-Гирей не против. Если казаки захватят город, половина добычи орде.

Хан горячит коня, оглядывает степь. Она по-необычному людная и шумовитая. Великая орда великого хана Магмет-Гирея идет!

* * *

Ратники рязанского воеводы Хабара Симского и атаман Фомка со своей станицей обороняли город.

Остерегаясь татарских караулов, пробрался в Рязань гонец с Волока от великого князя, привез письмо воеводе. Сообщал Василий, чтоб Хабар города не отдавал, а он, государь, на Волоке не задержится и вскорости выступит на Магмет-Гирея.

Казачьи сторожевые дозоры разведали: хан снял свой бунчук с Северки-реки, орда поворотила на обратную дорогу. Теперь жди лиха.

Гадает воевода, пройдет ли орда мимо Рязани либо нападет на Рязань?

С утра Фомка поднялся на крепостную стену, посмотрел, как казаки и ратники к обороне изготовились. Доволен.

Когда орда двинулась на Русь, Фомка-атаман со своей станицей укрылся в Рязани. Воевода Хабар принял казаков с радостью. Одних ратников у Симского маловато, а Фомкины люди — подспорье, воевать казаки горазды.

У атамана Фомки лицо, степным ветром дубленное, глаз зоркий, соколиный. Взобрался на высокую стрельницу, приложил ладонь козырьком. Пылит в степи.

Но атаману известно: это еще не орда. Это тянутся под прикрытием конных отрядов ордынские обозы.

Но вот конные повернули к городу.

Присмотрелся Фомка. Не орда к Рязани идет, а ведет своих казаков атаман Дашкович. Издалека узнал их Фомка, сплюнул. Подошли казаки к городу, разбросались станом. Возами свой лагерь опоясали. Разглядел Фомка, казаками атаман Серко распоряжается.

— Эгей, Серко, — позвал Фомка, — Евстафьев блюдолиз! Забыл, как мы с тобой за зипунами в Крым ходили, Русь стерегли от ордынцев? Ныне сам грабить ее заявился! Ай-яй! Иуда!

Свесившись со стрельницы, Фомка помахал своим казакам, устроившимся по стене:

— А ну, молодцы, готовы ли попотчевать холопов Дашковича?

Сверху со стен на черкасцев и каневцев посыпалось:

— Ханские прихлебатели!

— Изменники!

Им снизу наперекор:

— Доберемся до вас, шкуры снимем!

— Ворочайтесь на Днепр с повинной, вон какой полон взяли!

— Им очи застило, самих в туретчину продать!

И, не слезая с седел, грозили нагайками Фомкиным казакам:

— Открывайте ворота!

— Нехай Евстафий своим задом отворяет, он у него жирный, — посмеивались на крепостных стенах.

Тут снова Фомка всех перекричал:

— Эгей, Серко, и вы, други-атаманы, переделили с Дашковичем королевские злотые, радуетесь. Час настанет, заплачете! Аль ослепли, Русь грабя? Братьев своих в полон гоните!

Поднялся на стену воевода Хабар, он не спесив и атамана Фомку за честность уважает.

Заслышав атаманский голос, позвал. Фомка спустился.

— Видал, воевода, от кого обороняться будем?

Хабар усмехнулся, сказал без обиды:

— Твои друзья-товарищи, атаман.

Фомка не осерчал, почесал затылок.

— Было такое, воевода. Но когда б одни казаки — полбеды, от них отобьемся, а ежели Магметка навалится, быть худу.

Воевода успокоил:

— Отразим, продержимся до государева прибытия.

— Знаешь, о чем я мыслю, воевода, от Дашковича коварства ждать надобно.

День минул в ленивой перестрелке. На второй день к полудню подскакал к воротам казак, замахал шапкой:

— Слу-ша-ай! Выкупайте полон, дарма отдаем, на рублик два мужика!

Не успел прокричать, как уже конные казаки подогнали к городу пленных. Поблизости от ворот остановилась толпа.

Сбежался люд на стены.

— Лихо какое!

— Соберем, народ, деньги, выкупим.

— Воеводу сюда, воеводе решать!

На стену взошли Хабар с Фомкой, переглянулись.

— Что скажешь, атаман? — поднял брови воевода.

Фомка усмехнулся.

— А вглядись-ка.

Воевода посмотрел вниз.

— Аль не поймешь? — удивился Фомка. — Это не пленные, казаки переодетые. Откроем ворота, эти навалятся на нас, а за ними конные ринутся. А не упреждал ли я тебя, воевода, от Дашковича всякого жди.

Подал Хабар знак, и ударили пушки, захлопали пищали, полетели стрелы. Рассыпалась казачья толпа, откатилась от стен.

К вечеру и орда подошла к городу. Сам Магмет-Гирей подступил к Рязани. Стали ордынцы готовиться к приступу, таран ладить, пушки вокруг крепости устанавливать.