Зорич

— Евгений Иванович, — не спеша начал ротмистр, — я вас посвящу в ситуацию, не вдаваясь в детали. Возможно, кое-что вы знаете, но не в курсе последних новостей. А дело в том, что за последний год из приисков было похищено очень много золота. Участились вооружённые нападения с гибелью людей. Случай нападения на фельдъегерскую службу — это не акция одиночек, это действия хорошо организованной группы. Сначала думали решить дело своими силами, и это привело к человеческим жертвам с нулевым результатом. Когда известие о том, что происходит здесь, дошло до центра, механизм пришёл в действие. Задействовали даже армию. К нам сюда прибыл автор многих карательных акций полковник Жлуктов. Начались повальные облавы и обыски. Очень жёсткие. Случился очень серьёзный инцидент. В нескольких верстах от порта обосновалась колония промысловиков: норвежцы, англичане, кого там только нет! Жлуктов послал туда небольшой отряд, чтобы произвести осмотр, обыск, возможно аресты, если потребуется. Это злачное место давно беспокоило местную власть. В кабаке пьяные смутьяны воспротивились действиям солдат. Отобрали винтовки, зверски избили молодых ребят и вытолкали их за ворота этого городища. И стали, запугивая, стрелять в воздух. Прибыл Жлуктов. Растянул цепь солдат, отправил переговорщика к воротам. А те стали стрелять. Жлуктов скомандовал сначала «товьсь», а потом и «пли». И так дважды. В результате трое убитых, много раненых. Но а потом, как обычно, отплата за своих. Снесли ворота, выгнали всех на снег — и два часа на разграбление. Как в Карфагене каком-нибудь. Снесли, поломали всё, до чего руки дошли. В обысках криминального не нашли. Определились с зачинщиками. Забрали их и вернулись в казармы. А Жлуктова — на ковёр к губернатору. Тот, рассказывают, орал на Жлуктова, как на холопа, стёкла тряслись. А Жлуктов — крутой! Сделал поворот и вышел вон. А дверью хлопнул так, что картины на пол грохнулись. Ну а дальше думали ввести комендантский час, но не стали, но улицы патрулируют. Наша служба ночами не спит. Всё перекрыто. Когда я уезжал — никаких результатов, но всех проверяем и перепроверяем всякие версии. Должна быть полная уверенность в том, что закрытую зону с грузом золота покинуть нельзя. Вот почему я здесь.

Помолчали. И тут в приоткрытую дверь просунул патлатую голову Ерофеич:

— Готово, господин есаул!

Евгений Иванович встал.

— Пойдёмте, Станислав Казимирович. Перекусим — и в баньку.

* * *

Назавтра после позднего завтрака или раннего обеда — это уж как кому показалось, как рассмешил всех Радович, — вышли, чтобы привести себя в порядок. Пошли к реке. Окружённая белыми берегами Песчаная с монотонным гулом проносила мимо свои мутные жёлто-зелёные воды.

Ледяная десятисаженная полоса со вмёрзшими кустами тянулась вдоль берега. Справа по течению в реку вползла громадная, опоясанная ледяным припоем, в три этажа скала.

— А что это там? — протянул руку ротмистр.

— А там, уважаемый Станислав Казимирович, и ловится та самая рыбка, которая вам так пришлась по вкусу. Лёд там тонкий, потому казаки и набросали туда досок. По ним и ходят. Завтра прибудет Исидор Игнатьевич, большой любитель этого дела. Можете составить ему компанию.

— Я хочу посмотреть поближе, — заикнулся Кирюшин.

Подошли к утоптанной тропке, которая по наклонной тянулась вниз. Кирюшин, цепляясь руками за торчащие из снега кусты, стал спускаться вниз. На какое-то время он исчез из виду.

— Куда он делся? — удивился ротмистр.

— Там козырёк, он под ним. Сейчас он опустится ниже, и мы его увидим.

Через некоторое время Кирюшин появился на льду и помахал руками.

— Там удивительно много рыбы, — рассказывал есаул. — В этом затоне река вымыла глубокие омуты. Корф говорил, что рыба там кишит.

— Что это он там делает? Зачем ему это?! — прервал их Волков.

Радович и есаул, прекратив разговор, посмотрели вниз. Кирюшин, протолкнув доску к ледяной кромке, встал на неё.

— Сейчас же брось это! — закричал ротмистр.

— Он не слышит, — предчувствуя беду, прошептал одеревеневшими губами есаул.

Отсюда видно было, с какой неистовой силой бился поток в кромку скалы. Кирюшин, балансируя, медленными шажками приближался к краю ледяного поля. И тут все вскрикнули разом. Большая трещина под углом протянулась из-под ног Кирюшина. Множество мелких расползлись во все стороны. Конец доски ушёл вниз, смахнув Кирюшина в воду. Стремительный поток вынес его за угол скалы, перевернул и выбросил на стремнину. Безжизненно взмахнув руками, несчастный исчез из виду.

Есаул успел, схватив за полу полушубка, остановить с диким криком кинувшегося к тропе Сашу Волкова. Прижал к себе и тихо сказал:

— Шансов нет. К нему не подобраться никак.

Парень выскользнул из рук есаула вниз. Упал на колени и, обхватив голову руками, рухнул в снег. Ротмистр, согнувшись, закрыл шапкой лицо и покачивался из стороны в сторону. Евгений Иванович, наклонившись, сгрёб руками большой ком рыхлого снега и уткнулся в него лицом. И стоял так, пока не заныли от холода зубы.