Зорн

Чем дальше он шел этим лабиринтом, тем больше укреплялся в мыслях, что это место совсем не для людей. И вообще, похоже, это не коридоры. Просто какие-то отверстия в черном теле корабля – все одинаковые ровные, с гладкими черными стенами, вызывающими ощущения бархата. Ничего хотя бы похожего на приборы. В голове Кротова билось и вертелось воспоминание, которое никак не хотело проявляться. Где-то он уже видел этот черный бархат. У Сергея появилось ощущение, что его ведут в сердце корабля. «А если я не пойду?» Остановившись, он развернулся и попытался двинуться назад – сжимающаяся прозрачная стена опять остановила его, но не только остановила – она начала подталкивать его.

– Ах ты, сука! – психанул землянин. Он со всей силы пнул стену – никакого эффекта. Ботинок броника мягко завяз в миллиметре у стены.

– А я вот сейчас тебя из игольника! – закричал Сергей, срывая с плеча оружие. Вскинув игольник к плечу, он едва не нажал на спуск. Вовремя остановившись, Кротов прислонился спиной к стене и сполз на пол. Он вспомнил. Облако на ножке. Гриб Маттиаса. Вот где он видел эту штуку.

«Так дело не пойдет, – он постарался успокоиться. – Иду еще час и, если ничего не случится, буду делать этой дырявой штуке бяку. Тогда уже точно среагирует». В планах той силы, что управляла им, отдых был не запланирован; его начало мягко подталкивать в бок так, что он даже завалился. Вскочив, он развернулся и зашагал туда, куда его направляли.

– Всё, всё. Видишь, иду, – не зная кому, проговорил Сергей. Более дурацкого продолжения бегства от наемников представить было трудно.

* * *

Он шёл всю жизнь. Безропотно сворачивал в засветившиеся золотым овалы коридоров и опять шел до очередного поворота. Отупев от однообразия, он понимал одно – больше никогда ничего не будет – только бесконечные шаги по черным тоннелям. «Я должен был устать, – отстранено подумал он. – Нельзя столько времени идти». Но и эта мысль не вызвала никакого отклика. Повороты становились всё чаще. Иногда следовали один за другим.

– Я теряю себя, – непослушным языком выговорил он непонятные слова. Некоторое время он вслушивался в их звучание, прежде чем смысл фразы дошел до него.

– Мама, – опять вытолкнул из себя непонятное слово. Когда осмыслил и это слово, язык уже коверкал очередное: – Джерези… братишка… солнце… речка… – чем больше он выдавал слов и понимал их смысл, тем легче произносились следующие.

«Надо петь», – подумал он, но ни одна песня не вспоминалась. Кое-как он нащупал в памяти строчку:

– Мы ехали шагом, мы мчались в боях… – шептали непослушные губы. Это была не песня, но только первая строчка сложилась в голове, вторая пошла уже сама собой. – И яблочко-песню держали в зубах!

Набирая звук, он заорал:

– Гренада, Гренада, Гренада моя!

Не останавливаясь, перескочил на армейскую, которую горланил на плацу в учебке:

– Артиллеристы, точный дан приказ!

Песня за песней проясняли ум. В горле у него пересохло, но он боялся остановиться.

Уже едва шепча:

– В нашу гавань заходили корабли…

Он сбросил с себя ранец. Достал ту штуку, применение которой планировалось только в самом крайнем случае. Техник Министерства был парень головастый – выслушав Сергея, он закрыл глаза, посидел, потом встал и, не говоря ни слова, ушел. Через час он принес готовое взрывное устройство.

– Даже сам удивляюсь, – он почесал голову. – Как я раньше до такой штуки не додумался. Ни капли электроники. Правда, я кое-что сделал по-своему. Не стал использовать никакие горящие шнуры и взрыватели, но результат будет тот же.

Сергей, не давая себе задумываться над тем, что он делает, достал из ранца тяжелый серебристый кирпич взрывчатки с желтым кружком посредине. Постепенно смещаясь подталкиваемый неумолимой невидимой силой, он прижал кирпич к груди и, шагая, посмотрел на брошенный ранец. Его невидимое стекло двигать не стало. Ранец сиротливо лежал в коридоре, пока Кротов не свернул в очередной освещенный проход. Уже решившись, Сергей медлил – в этот раз от смерти ему уже не уйти. Чувствуя, что голова опять начинает наполняться ватой, он нажал желтый кружок: «Ну, не подведи!» Безучастно опустил кирпич на пол, перешагнул и вдруг, словно это могло спасти, побежал. Всё-таки страх смерти у человека сильней всего. Даже понимая, что спастись нельзя, он использует самый малый шанс. Техник объяснял, что замедление около двух минут, поэтому, когда будешь устанавливать, чтобы спастись, надо иметь под боком флаер.

На бегу Кротов думал: «Вот идиот, надо было ещё подождать, может, придумал бы что-нибудь!» Умом он понимал, что всё, через несколько секунд конец всей его короткой жизни, а тело никак не хотело умирать. «Сука, Глемас, зачем забрал меня?!» – забывая про неминуемую смерть от душманов, заматерился Сергей. Почему-то ни родители, ни брат встали у него перед глазами в последнюю минуту – любимое лицо с ямочками от улыбки… Джерези.

Сзади налетел смертельный вихрь, подхватил его и, швыряя о рвущиеся черные стены, бросил вперед по коридору. Темнота.

* * *