Зороастр

Долго шли осужденные; по пути им часто попадались возы с припасами для фараона, кроме того, подводы с медью, малахитом и стеклом; все это направлялось в столицу. При повороте в одну долину, осужденным повстречалась, возвращавшаяся из каторжных работ чета, помилованная царем; Иисус Навин заметил, что мужу не было, вероятно, и тридцати лет, а его волосы уже совершенно поседели, фигура была сгорблена и спина вся в рубцах и болячках, а его жена ослепла и ехала на осле.

Вид этих несчастных произвел сильное впечатление на Иисуса Навина; он закрыл лицо руками и громко застонал.

Старший надзорщик посмотрел на него и сказал:

— Не все в таком виде возвращаются на родину, уверяю тебя, что не все.

Но Иисус Навин ничего не ответил, а только снова тяжело вздохнул.

Несколько времени спустя, надзорщик ударил плетью по воздуху, не задев ни одного из осужденных, указав по направлению клубившегося дыма:

— Вон мы и близко к цели; к полудню будем уж на месте; там огня довольно и можно будет раздобыть сколько угодно чечевицы и баранины.

Осужденные обогнули обвалившуюся с одной стороны гору, на вершине которой стоял египетский храм Гафор и находилось несколько надгробных камней.

Перед воротами храма развевалось на высоких шестах несколько флагов, по случаю дня рождения фараона.

Между тем, издали доносился какой-то странный шум; надзорщик и сторожа остановились и подумали, что это слышны крики по случаю празднества торжественного дня рождения фараона.

Но Иисус Навин знал хорошо, что это за шум, и не мог в нем ошибиться: это был воинский возглас египетских войск, сигнал, по которому собирали воинов и звук оружия. Бывший военачальник шепнул своему товарищу, с которым был скован:

— Час освобождения настал; будь осторожным, доверься мне.

Иисус Навин взглянул в боковую долину и на вершине скалы он увидел седую голову своего отца; но оглянувшись он заметил, что старший надзорщик испугался и тотчас закричал своим помощникам:

— Назад преступников, бейте того, кто осмелится бежать.

Но Иисус Навин, вместе со своим товарищем, напал на старшего надзорщика и, прежде чем последний успел опомниться, один схватил его за правую руку, другой — за левую. Страж старался вырваться, но оба держали его так крепко, что тот не мог от них освободиться.

Бывший воин одним взглядом измерил пространство, отделявшее его от своих, и сказал товарищу:

— Подними правой рукой цепи, а я подержу наш живой щит; нам нужно обогнуть гору.

Он повиновался, и оба осужденные, держа в руках несчастного надзорщика и проходя то боком, то задом, приближались к еврейскому отряду. Наконец, Осия закричал громким голосом:

— Сын Нуна возвращается к отцу и к своему народу!

Ни один египтянин не решился пустить стрелы вдогонку беглецам, а тут скоро подоспел к ним и Ефрем со своими бойцами.

К немалому удивлению, Иисус Навин увидел у каждого из евреев по громадному щиту, по мечу и по боевой секире; но, кроме того, у всех за поясом были мешки с круглыми каменьями и пращи.

Ефрем начальствовал над своими сверстниками и, прежде чем встретиться с дядею, расставил своих ратников по два в ряд и образовал из них нечто вроде живой стены между Иисусом Навином и неприятельскими стрелками.

Радость минуты свидания была неописанна, тем более, что скоро явился и Нун, прикрытый египетскими щитами, выброшенными морем на сушу. Иисуса Навина тотчас расковали и на старшего надзорщика надели цепи.

Этот последний так испугался, что даже не выказывал ни малейшего сопротивления и позволял делать с собою все, что угодно.

Старый Нун не мог налюбоваться на сына и беспрестанно повторял ему, что он, Иисус Навин, избран Самим Богом быть защитником евреев на поле брани. Иисусу Навину рассказали о гибели войска фараона; это крайне поразило его впечатлительную натуру, тем более, что он столько времени служил в рядах этого самого войска. Не без некоторой гордости Нун сообщил сыну также и то, что отряд вооруженных пастухов под начальством Гура напал на турнисменов из долины Дофна, и если победа останется за евреями, то последние скоро вернутся.

Все имели страстное желание сразиться скорее с египтянами, но Иисус Навин, хотя и знал, что пастухи, превосходившие врагов численностью, одержат над ними верх, но не хотел, чтобы слишком много проливалось крови за его спасение от каторжной работы. Он приказал Ефрему отрезать от растущей вблизи пальмы небольшую ветку и, прикрывшись щитом, пошел один навстречу неприятелю, махая веткою, этою эмблемою мира.

Главные силы египтян были стянуты у входа в рудники и Иисус Навин пожелал войти в переговоры с главным начальником.

Тот согласился, но сказал, что прежде хочет прочитать письмо, которое только что ему прислали.

Пока начальник занят был чтением, воины угощали вином утомленного Иисуса Навина.