Зороастрийская мифология

Гопатшáх. Среднеперс. Божество-быкочеловек (см. с. 105) и мифологизированный образ правителя страны Гопат, который, по-видимому, тождествен Гопатшаху — сыну Агрераса (см. там же и с. 202-203). Представление о божестве — быке с человеческим торсом, возможно, сложилось ещё в эпоху индоиранской общности. «Считается, что „Гопат" восходит к авест. „гао-пати" — „владыка скота" <…> можно предположить, что образ Гопатшаха содержался в не дошедших до нас частях „Авесты"».[22] Примерно до конца 1980-х гг. большинство иранистов придерживались мнения о тождественности Гопатшаха — человекобыка и Гопатшаха — правителя, однако сейчас возобладала точка зрения, что это разные персонажи. Так, К.В. Тревер полагала (1940 г.), что образу среднеперсндского Гопатшаха исторически предшествует и этимологически соответствует образ Гайомарта: возводя этимологию среднеперс. «Гайомарт» не к авест. «Гайа Мартан» («Жизнь смертная»), а к «Гáво-мард» («Быко-человек»),[23] К.В. Тревер пришла к выводу, что «пара „Гавомард — первородный Бык" (см. с. 88-89) соответствует паре „Гопатшах — бык Хадайаш", олицетворяющих одни и те же понятия на различных стадиях человеческого мышления»,[24] однако образ Гопатшаха — быкочеловека «дошёл до нас в стадии его мифического существования, тогда как образ Гайомарта — Гавомарда относится к предыдущей, космической стадии, когда он, являясь олицетворением Солнца, вместе со своим двойником, быком-месяцем[25] олицетворял космическую „стихию — свет».[26] Оспаривая эту гипотезу, Э.В. Ртвеладзе пишет (1995 г.), что, во-первых, возведение этимологии имени «Гайомарт» к «Гаво-мард» достаточно спорно: «авестийское „Гайа Мартан", согласно обоснованному мнению ряду учёных, означает „жизнь [468] смертная" или „живой смертный", т.е. человек, что соответствует самому описанию этого образа как первого человека»,[27] а во-вторых, «возникает вопрос о правомерности объединения двух образов — полубога Гопатшаха и реального человека Гопатшаха — правителя Гопатестана в одно целое и поиски его прототипа в авестийском Гавомарде <…> По сути же это два разных образа, и их надо чётко разграничивать. Один из них — полубог, человек-бык, чьё имя и титул „гопат" восходит к авестийскому „гао-пати" — „владыка скота", с более поздним добавлением пехлевийского титула „шах", что по существу является тавтологией — „шах" и „пати" означают в принципе одно и то же: „правитель". Ведь по существу только в «Меног-и Храт» (62.31-36) Гопатшах описывается как диморфное существо — человек-бык, в других пехлевийских источниках ничего подобного нет. Только в „Датастан-и Деник" (90.4) это имя связывается с образом быка, в данном случае Хадайаша. Сказано, что „…правит Гопатшах над страной Гопат, границы которой [соприкасаются] с Эранвеж на берегу реки Вех Датия. Он наблюдает [сторожит] за быком Хадайаш…", но и здесь Гопатшах выступает как правитель страны — охранитель священного быка Хадайаша.

Второй образ, отражённый в пехлевийских источниках, — это образ реального человека, правителя определённой области, царя-жреца, в чьи функции входило охранение священного быка Хадайаша, олицетворявшего охрану оросительной системы и водоснабжения. <…> Нам представляется наиболее верным мнение К.В. Тревер, которая <…> наметила такую последовательность в изменении значения слова „Гопатшах": 1) образ человека-быка, полубожества, покровителя крупного рогатого скота и охранителя вод; 2) название соответствующей части Согда или всей этой области; 3) название царя данной местности.[28] Вместе с тем локализация страны Гопатшаха в Согде представляется нам недостаточно обоснованной <…> точная локализация области Гопатестан в настоящее время невозможна, однако исходя из географических ориентиров, изложенных в „Большом Бундахишне", можно полагать, что она находилась по дороге из Туркестана в Китай, в северо-восточной части Средней Азии».[29]

По мнению К.В. Тревер, разделяемому большинством исследователей, на «пропилеях Ксеркса» (илл. 5-В) крылатые быкообразные существа с человеческими головами являются изображениями Гопатшаха: «мало вероятно, чтоб иранцы заимствовали этот образ из искусства Ассирии как чисто декоративный приём украшения портала; более вероятно, что в ахеменидский период в изображения этих фантастических существ вкладывалось какое-то совершенно определённое, связанное с религией содержание. Для сасанидского времени это действительно подтверждается текстом «Меног-и Храт» <…> А чем дальше идти вглубь истории, тем менее вероятно, чтобы памятник искусства не имел культового значения, <…> [а] служил чисто декоративным целям».[30] Многочисленные изображения Гопатшаха сасанидского периода известны по резным каменным печатям и их оттискам на глине. [469]