Зороастрийцы. Верования и обычаи

Изучение языческих иранских верований о загробной жизни осложняется наличием еще одного обозначения, кроме урван, для души усопшего, а именно *фраварти (авестийское фраваши). Этимология этого слова (так же как и слова урван) сомнительна. Возможно, оно происходит от того же корня вар; что и хам-варэти – «доблесть», и обозначало.первоначально душу усопшего героя, то есть того, кто больше всего может помочь своим потомкам и защитить их. Если это так, то тогда у древних иранцев должен был существовать такой же культ героев, как и у древних греков. Фраваши представлялись чем-то вроде валькирий – женскими существами, крылатыми, населяющими воздух. Если они были довольны жертвоприношениями, они быстро слетались на помощь людям. Они старались обеспечить каждый год дождями свои семьи, следили за тем, чтобы в их семействах рождались дети, а во время войны невидимо сражались рядом со своими потомками. С древнейших времен, вероятно, существовало сходство между особым культом фраваши и поклонением душе, и оно способствовало тому, что верования о них несколько смешались и стали неясными. Развитие представлений о загробной жизни в раю увеличило смешение еще больше. Казалось бы, именно могущественные фраваши мыслились живущими высоко на небе вместе с богами, но в действительности в этой связи чаще всего упоминается душа-урван.

Возможно, вековая вера во фраваши как в вездесущих помощников и защитников и препятствовала тому, чтобы их мыслили живущими вдалеке. Может, трудно было также связывать этих крылатых духов с идеей воскрешения тела. Как бы то ни было, но уже в языческие времена представления о могучих фраваши и беспомощной душе-урван в большой мере слились. В авестийском гимне к фраваши (Яшт 13), содержащем древние части, они изображаются возвращающимися к своим домам в праздник Хамаспатмаэдайа в поисках приношений мяса и одеяний. Но в других стихах этого же гимна к фраваши взывают как к божественным по своей мощи духам. В зороастрийских текстах богослужения отождествление фраваши и души-урван иногда бывает полным, как это выражено в следующих словах: «Мы поклоняемся душам (урван) умерших, которые являются фраваши праведных». Все-таки различие между этими двумя душами сохраняется до наших дней и без сформулированного обоснования, и заключается оно в том, что с молитвой обращаются к фраваши, но для души-урван.

Заключение

Языческая религия иранцев, кажется, заключалась не только в обрядах и обычаях. Вера в богов содержала некоторые замечательные черты, которые были связаны с представлениями об истине-аша и божествах-ахурах. Эти черты восходили к традиционным верованиям, согласно которым надежды на счастливую загробную жизнь могли иметь лишь воины-мужчины. Кроме того, в старой вере к благородным элементам примешивались и некоторые безнравственные представления. Например, те, кто почитал Индру и других связанных с ним воинственных божеств, лелеяли надежды купить процветание в этой жизни и спасение в следующей благодаря обильным жертвоприношениям. И эти нравственные и безнравственные черты восходят, очевидно, к протоиндоиранскому периоду, то есть ко времени пастушеского каменного века, но последние наверняка усилились с наступлением бронзового века, когда возможности для обогащения и приобретения власти возросли.

Глава II Зороастр и его учение

Введение

Пророк Заратуштра, сын Поурушаспы, из рода Спитама, известен прежде всего по Гатам – семнадцати великим гимнам, которые он сочинил. Эти гимны были добросовестно сохранены его последователями. Гаты являются не собранием поучений, но вдохновенными, страстными изречениями, многие из которых обращены к богу. Они имеют древнюю поэтическую форму, которая прослеживается (благодаря скандинавским параллелям) до индоевропейской эпохи. Гаты можно связывать с традицией мантиков-гадателей. Ее культивировали жрецы провидцы, которые пытались выразить в возвышенных словах свое восприятие божества. Она отличается утонченностью намеков, богатством и сложностью стиля. Такая поэзия может быть полностью понята только обученным человеком, а поскольку Зороастр верил, что бог поручил ему донести откровение до всего человечества, то он должен был проповедовать простыми словами для обычных людей. Изречения его передавались последователями из поколения в поколение и были, в конце концов, записаны лишь при Сасанидах, правителях третьей Иранской империи. Тогда говорили уже на среднеперсидском языке, так называемом пехлеви. Сочинения на пехлеви содержат бесценные пояснения для понимания удивительных по неясности Гат.