Зов

Мои смелые действия были вознаграждены в ту же секунду, как я села на ступеньки.

– Не могу поверить, что ты так со мной поступила, Тори. У тебя есть хоть малейшее представление, в какое неловкое положение ты меня поставила? Ты подслушала разговор медсестер о Хлое Сандерс, когда я была здесь в воскресенье, и ты тут же разболтала это остальным детям.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем говорила мама Тори. Так много всего случилось на этой неделе. Тогда на меня снизошло озарение — Тори разболтала другим, что я думаю, что вижу призраков. Рей сказала, что у мамы Тори есть деловая связь с Лайл Хаусом, так в воскресенье она привезла новую рубашку для Тори, и медсестры, должно быть, упомянули новую девочку и ее "галлюцинации". Тори подслушала.

– И этого было недостаточно, они сказали мне, что ты хандрила из-за переезда той девочки.

– Лиз, – прошептала Тори. – Ее зовут Лиз.

– Я знаю ее имя. То, что я не знаю, почему из-за этого ты оказалась на самом дне.

– Дне?

– Хандрила в своей комнате. Препиралась с Рэйчел. Злорадствовала по поводу неудачи той новенькой вчера. Разве твое лечение не действует, Виктория? Я говорила тебе, если новый препарат не помогает, ты должна сказать мне…

– Он помогает, мама, – голос Тори звучал сипло, приглушенно, словно она плакала.

– Ты все еще принимаешь таблетки?

– Я всегда принимаю их. Ты же знаешь.

– Все, что я знаю, если бы ты их принимала, то тебе стало лучше, а эта неделя доказала, что это не так.

– Но это не имеет никакого отношения к моей проблеме. Это… это – новенькая. Она сводит меня с ума. Маленькая мисс девочка - припевочка. Всегда пытается превзойти меня. Всегда пытается доказать, что она лучше, – она переключилась на пронзительный фальцет. – О, такая хорошая девочка Хлоя. О, Хлоя выйдет отсюда в мгновение ока. О, Хлоя так старается, – она вернулась к своему нормальному голосу. – Я очень стараюсь. Сильнее, чем она. Но доктор Дэвидофф уже навещал ее.

– Марсель лишь хотел дать стимул детям.

– У меня есть стимул. Ты думаешь, что мне нравится быть здесь с этими лузерами и фриками? Но я не просто хочу выйти — я хочу поправиться. Хлою это не волнует. Она лгала, говоря всем, что она не считает, что видит призраков. Хлоя Сандерс – двуличная маленькая су… – она проглотила оставшуюся часть слова и сказала, – …ведьма[58].

Меня так никогда не обзывали, даже за спиной.

Но я лгала. Я сказала одну вещь, хотя верила в другую. Это ведь двуличие, не так ли?

– Я понимаю, что тебя не заботит эта девочка…

– Я ненавижу ее. Она приехала, выгнала мою здешнюю лучшую подругу, оконфузила меня перед медсестрами и докторами, украла моего парня… – она резко остановилась, затем пробурчала. – Так или иначе, она заслужила это.

– Что ты там сказала о мальчике? – слова ее матери прозвучали резко и раздраженно.

– Ничего.

– Ты связалась с одним из здешних мальчиков, Тори?

– Нет, мама, я ни с кем не связалась.

– Не говори со мной подобным тоном. И высморкайся. Я в этом вое не могу разобрать, что ты говоришь, – пауза. – Я просто хочу спросить у тебя еще раз. Что ты там сказала о мальчике?

– Я лишь… – Тори так громко вздохнула, что даже я услышала. – Мне здесь нравится один парень, и Хлоя знает об этом; так она начала преследовать его, чтобы превзойти меня.

Преследовать его?

– Кто этот мальчик? – голос матери звучал так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы разобрать слова.

– О, мама, это не имеет значения. Это просто…

– Не делай этого «о, мама» со мной. Я думаю, что имею право знать… – ее голос стал еще тише. – Не говори мне, что это – Саймон, Тори. Ты не посмеешь сказать мне, что это – Саймон. Я просила тебя избегать этого мальчика…

– Почему? Он в порядке. Он даже не принимает лекарства. Мне он нравится и… Ой! Мама! Что ты делаешь?

– Привлекаю твое внимание. Я сказала тебе избегать его, и я ожидаю повиновения. У тебя уже есть друг. И больше чем один, как я помню. Весьма хорошие мальчики, которые стенают и плачут, когда же ты вернешься.

– Что собиралось произойти в ближайшее время.

– Это произойдет, когда ты решишь сделать так, чтобы это произошло. У тебя есть хоть малейшее представление, насколько это выглядит смущающе, что член правления отправил собственную дочь в подобное место? Но позвольте сказать Вам, мисс Виктория, это ничто по сравнению с оскорблением твоего пребывания здесь почти спустя два месяца.

– Ты уже мне это говорила. И говорила. И говорила.

– Недостаточно часто, раз ты ничего не предпринимаешь. Не пытаешься поправиться.

– Я стараюсь, – голос Тори превратился в вопль отчаяния.

– Это все твой отец виноват — он тебя испортил. Ты ни за что никогда не боролась в своей жизни. Никогда не знала, что значит хотеть что-либо.

– Мама, я стараюсь…

– Ты не знаешь, что такое стараться.

От яда в голосе ее матери у меня по коже побежали мурашки.

– Ты испорчена, ленива и эгоистична, и тебя не волнует, насколько сильно ты меня ранишь, заставляя выглядеть как паршивая мать, вредя моей профессиональной репутации...

Единственным ответом Тори было душераздирающее рыдание. Я подтянула колени к себе и обняла их.