Зов

Это мало походило на труп, скорее фарш — рыхлая мышечная масса, куски кожи и переломанные кости. Казалось, его разорвало на части взрывом изнутри. Высохшую кровь и куски плоти можно было наблюдать в радиусе пяти метров.

Глядя под ноги, я осторожно подошла к телу. Тотчас ко мне подбежал молодой жандарм.

— Простите, уважаемая, но…

— Алиса Гайлинова, «13-й канал», — сказала я, ткнув в нос жандарму свое удостоверение журналиста. — Так что здесь произошло?

— Мы сами не знаем. Вон та женщина, — жандарм указал на толстую женщину лет пятидесяти, которая разговаривала со следователем, — говорит, что проснулась в час ночи от того, что услышала какой-то странный звук. А когда выглянула в окно, то с перепугу упала в обморок и стукнулась головой. По ее словам, она пролежала без сознания около двух часов, но потом сразу же вызвала нас…

Воспользовавшись психологическим импульсом, я перевела внимание жандарма на женщину, и присела возле останков, внимательно изучая их. Я сразу приметила, что такого раньше не было. Не думаю, что его просто размазали какой-то огромной булавой, или разорвали. Больше похоже на то, что все органы взорвались с разной силой.

Я действовала полностью интуитивно: нашла самый большой кусок того, что когда-то было головой, присела возле него и сосредоточилась…

…Темная ночь, какой-то прохожий, шатаясь, идет впереди, опирается на каждый столб. Мужчина подходит к нему, хватает за правое плечо. Парень вздрагивает и оборачивается, но нарушитель его покоя резко начинает трястись. Тотчас все исчезает со звуком взрыва, который доносится будто сквозь толщу воды!..

«Ничего себе! — было моей первой мыслью. — Ну и спецэффекты! Интересно, кого на этот раз черти принесли?.. Впрочем, они принесли, а выносить, как всегда, мне».

Наивно с моей стороны было не подумать, что кому-то так же предстоит «выносить» меня.

Вскоре подъехала машина, которая должна была отвезти тело в морг. Около двадцати минут я потратила на то, чтобы получить комментарии следователей и медиков. До начала рабочего дня оставалось два часа, поэтому, расположившись на лавочке в скверике не далеко от места событий, я написала в блокноте черновик статьи. Город просыпался, начинал гудеть и суетиться. Да и у меня самой впереди вырисовывался интересный день.

— Привет, Алиса! — докрашивая ногти красным лаком, весело поприветствовала меня коллега и приятельница Рая. — Чего так рано? На тебя не похоже.

— Не спалось. Видимо, магнитные бури, — улыбнулась я. — А ранняя пташка червячков находит! Осталось перенести их из блокнота в компьютер, и можно передавать главному редактору.

— Мне тоже подбросили червячков в виде одной семьи, вернее — матери-одиночки с сыном-подростком. Представляешь, он со вчерашнего утра не появлялся дома, мать уже подала заявление в жандармерию… и тут пришел час назад, весь в крови и с ожогом в форме ладони на правом плече! Ты даже не представляешь, как это интересно!

Ох, Рая, это ты даже не представляешь, как это интересно! А того, насколько это интересно в действительности, на тот момент не представляла и я.

— А что за парень? — как бы невзначай поинтересовалась я, пока Рая подкрашивала губы.

— Следователь мне пока не говорил, только назначил встречу, на которой все расскажет и передаст фотографии ожога.

— Чего так?

— Мать мальчика попросила не разглашать их имен, да и парень ведет себя как-то странно. Ну, я побежала, не хочу опоздать!

Я тоже не хотела опоздать. Потому первым делом пулей понеслась к главному редактору и быстро изложила ему ситуацию с добытым мной материалом — разумеется, упустив некоторые детали, которые его нисколько не касались. А вместо того, чтоб спокойно пойти в кабинет писать статью, я выбежала из редакции, уже в образе кошки вылезла на крышу, за минуту нашла взглядом блондинистую голову Раи и помчала следом.

Когда гламурная журналистка наконец оказалась за столиком одного из летних кафе рядом с симпатичным мужчиной лет тридцати, я притаилась на крыше прилегавшего к кафе двухэтажного дома. Меня ждала первая загадка. Впоследствии она приведет к ряду тайн, интриг и опасностей, которые следовало бы обойти… если б они не были необходимы для исцеления страшной раны целой реальности.

— Этот парень говорит, что совсем ничего не помнит?

— Да, Рая, но — не для статьи — думаю, он врет. Возможно, случилось то, о чем он просто боится рассказать. На его мать у нас давно заведено дело, лет пятнадцать назад у нее был первый привод за проституцию. Конечно, сейчас она для этого слишком стара и работает уборщицей, но мальчик рос без отца. Его воспитала улица, поэтому ты сама понимаешь, какие у него могут быть друзья, и связанные с ними проблемы. По крайней мере, все, что он нам рассказал, ограничивается временными рамками с утра, когда он вышел из дома, и до шести вечера. Он даже ничего не помнит о том, как оказался на пороге собственной квартиры.

— Может, его чем-то накачали? — предположила Рая, накручивая локон на пальчик.