Зов Армады

Сержант хмыкнул, убрал пустую фляжку, так и не утолив жажды, и отошел к своему отделению. Угрюмые и недовольные лица солдат, перепачканные сажей и пылью, не сулили ничего хорошего. Настроение штурмовиков, привыкших гонять слабого и разрозненного врага по окраинам Пади, упало ниже плинтуса. Вести долгий изнурительный бой с потерями, да еще и из неудобной позиции, им было несподручно. Они, конечно, отзывались на команды старших по званию, неохотно, но исполняли поручения… И все же с каждым мгновением назревал тот миг, когда общий тонус и запал должны были иссякнуть, стимул дальнейших действий пропасть, а жажда, лимит патронов и приближение ночи здесь, у подножия памятника героям давней войны, понизить боевой дух и настроение бойцов.

Бродяги, наоборот, почуяв вкус победы, окончательно воспряли духом, ощутили прилив сил и начали готовиться к решительной схватке. По возможности сменив позиции (как позволяли границы сектора), зарядили стрелковое оружие последними патронами. Во что бы то ни стало они хотели победить!

Вояки начали очередную атаку. Треск выстрелов, крики, лязг, топот и хлопки слились в общую какофонию. Следуя совету Треша, Боцман и Апанас приберегли пистолеты на крайний случай, хотя недоумевали, как могли пригодиться эти пукалки в настоящем бою против штурмовых винтовок. Вскоре они узнали, зачем и как.

Треш использовал «плазму». Аномалия оплавляла, разжигала или накаляла предметы, брошенные в нее, при этом многократно ускоряла их движение по той же траектории и высоте. Метод оказался настолько высокоэффективным, что в первые минуты штурма выбил из строя отделение нападавших, а ополченцев привел в неописуемый восторг.

Треш дождался, когда бетовцы под прикрытием металлических листов и деревянных щитов, оторванных от сторожки кооператива, приблизятся на полста метров, и одновременно с криком «Огонь!» выстрелил сквозь «Плазму» из трофейного ПЯ. Ему вторили Боцман и Апанас, посылая во врага пулю за пулей сквозь марево аномалии. Разгоняемые до тысячи метров в секунду раскаленные кусочки металла прошивали противника насквозь вместе с примитивными укрытиями и армейскими бронежилетами. Три пистолета и одна аномалия сотворили невообразимое – куча трупов, вопли и стоны, поспешное бегство оставшихся в живых вояк и радостный клич ополченцев. Пока трое бродяг бросились собирать трофеи и шмонать трупы под прикрытием Гуляша с крыши гаражей, остальные громко ликовали и выражали благодарность Трешу. Боцман пожал руку сталкеру, а Апанас похлопал того по плечу, обнажив в улыбке кривые желтые зубы. Это уже было похоже на решающую победу.

Обороняющиеся приволокли одного раненого вояку, несколько стволов и снарягу убитых бетовцев. Треш не позволил ополченцам добить пленного. Его поддержал Боцман, успокоив товарищей. Оружие и остатки БК раздали всем, неиспользованную «Муху» закинул на спину сталкер, он же попытался допросить раненого. Безрезультатно – боец с пробитой ключицей, обобранный до нижнего белья бродягами, словно майский жук муравьями, только стонал. Его оттащили в один из гаражей и навсегда оставили там. Треш обратился к мужикам:

– А теперь, братцы-кролики, будет последний и жестокий штурм. Выдюжим его – будем жить! Через пять минут ночь накроет местность, у бетовцев могут быть ПНВ или ночные очки. Да и оптика наверняка у них хорошая. Поэтому побольше огня везде, где можно. Двести, сто метров от нас. А дистанцию в тридцатку вообще выжечь и поддерживать топливом. Готовьте костры, вот эти два артефакта в банках и метательные средства. К первой и второй баррикадам не подходить – ударят по ним, возможно, жахнут из тяжелого. Эй, Гуляш, ты живой там? Сколько зарубок?

– Нормалек. Живой. Четыре.

– Молорик. Так держать!

– Темно уже. Пользы теперича от меня ноль.

– Значит, отдыхай. Бди фланг и лови вояк на фоне костров. Удачи, Гуляш! Так. Апанас, Пума, Димон и Пумба, – подозвал бродяг Треш, – мы с вами будем ударной группой. С себя все лишнее долой, светлые одежки снять, из трофеев взять по гранате, пистолету, ножу и саперной лопатке. И все. Если найдутся еще «яйца» – берите. Налегке пойдем.

– Куда? – У Димона аж челюсть отвисла.

– На кудыкину гору хворост рубить… дальше ты знаешь. – Треш взглянул на атамана. – Боцман, тебе тут рулить, полундру трубить. Мы обойдем блоки, нанесем им удар с тыла и закроем эту тему раз и навсегда. Потом вы меня отблагодарите, наградите хабаром их двухсотого офицера, и я свалю. У меня еще дела на той стороне города.

– Ха. Ты мне нравишься, старпом, все больше и больше, – ухмыльнулся Боцман, разглядывая лицо парня, – ладно, разбежались, братва.

Шершень сам повел остатки взвода в атаку, понимая, что сегодня не их день, но иных вариантов в голове нет. Пан или пропал. Два бойца дружно жахнули из РПГ и РПО, отбросили одноразовые трубы и устремились вперед. Рядом бежала пара бетовцев с приборами ночного видения, еще десяток солдат и командир. Баррикады бродяг озарились всполохами взрывов и огня. Оно понятно – «Шмель-М» и «Муха» в том квадрате никому не оставят шансов на выживание. Оказалось иначе.