ЗОВ ЧЕСТИ

- Иногда мне кажется, что мы и не живём вовсе. Всё, понимаешь, всё определяет Путь. Воин должен. Воин обязан. Воин... Мы не имеем выбора! - заговорил я после долгой паузы, глядя на брата. - Я не знал другой жизни, пока не прикоснулся к ней в чужой стране. Она прекрасна и удивительна. Не без нюансов, однако, это только придаёт ей дополнительные оттенки. И теперь меня одолевают сомнения. Не имея иной цели, не зная о других возможностях...

- Ты совершаешь свой выбор каждый день. В твоей воле всё изменить, отринув запреты и наставления. - отечески улыбнулся самурай, вставая рядом. - Догмы трактатов указывают направление поиска, определяют понятия Чести и Смысла, но не указывают дороги и уж тем более - конечной цели. Воин может быть самураем с таким же успехом, как и ронином.

- Но...

- Что в тебе изменилось, когда ты утратил Служение? - перебив мою попытку высказаться, дух предка взял меня за воротник рубашки и неожиданно встряхнул. - Что в тебе изменилось?! Ты стал трусом?! Ты перестал отличать добро от зла?!

- Нет. - спокойно ответил я, мягко отнимая его руки от своей одежды. - Это осталось прежним.

- Быть Воином - это и есть тот самый выбор. Осознанный выбор защищать тех, кто с этом нуждается. Помни об этом...

Ветер ласково трепал наши одежды и волосы, а солнечный свет уверенно пробивался сквозь затянутое облаками небо - обрести покой стало возможным не только в битве.

Осознание и облегчение на душе не могло отразиться только на мне - лицо брата тоже просветлело, складки на лбу разгладились, уголки рта чуть приподнялись, обозначая умиротворенную улыбку.

- Пора просыпаться... - шепнул дед. - Пора просыпаться...

***

- Пора просыпаться, Лео! Мы почти прибыли...

Голос, прорвавшийся сквозь пелену сна, не должен был прозвучать при подобных обстоятельствах - пусть и после долгого и неприятного разговора накануне отлёта, но мне всё же удалось убедить Алексея в том, что в этот раз приключений не будет и он остаётся. И это несоответствие с действительностью пробудило меня скорее, чем ведро холодной воды.

Рыжеволосый балагур радостно улыбался мне из соседнего пассажирского кресла, демонстрируя самую ослепительную и обаятельную улыбку из своего арсенала, чем вызвал острый приступ желания, как следует её проредить. Или просто-напросто придушить этого гадёныша!

Едва слышно застонав от отчаяния и закрыв глаза, я медленно досчитал до десяти и, открыв их, вновь убедился в присутствии безбилетника на борту частного самолёта, следовавшего наикратчайшим маршрутом в столицу Японской Островной Империи.

- Багажное отделение. В этой модели самолётов из него можно попасть в салон. Я специально узнавал. - скромно признался староста, не выдержав моего испепеляющего взгляда. - Одним чемоданом меньше, одним больше... Я так и думал, что никто ничего не заметит. А уж кому в голову может прийти кощунственная мысль о досмотре пожитков пассажира личного княжеского самолёта?

Беспомощно оглядевшись, я усмотрел в небольшом салоне частного самолёта миленькую и миниатюрную блондинку в форменном костюме стюардессы.

- Вам случаем не выдают пистолет? - спросил я и неверяще хмыкнул, когда стюардесса неожиданно кивнула, - Одолжите, сделайте милость! - обратившись к ней со столь неожиданной просьбой, я невольно восхитился её реакции.

Девушка насмешливо улыбнулась, приподняла край юбки, заканчивающийся у колен, и, бесстыдно обнажив весьма привлекательное бедро в ажурном чулке, немедленно извлекла из скрытой кобуры столь желанный для меня предмет.

Рубчатая рукоятка компактного Glock 26 удобно устроилась в моей ладони. Выбрав слабину спускового крючка, я хладнокровно направил было его на Лёху, но тот уже успел юркнуть под кресла и гнусаво заныть:

- Разгерметизация самолёта на такой высоте способна привести к крушению. Я не хочу умирать молодым! И ты патрон в ствол не дослал!

- Что непонятного было в моей фразе "ты не летишь"? - тихо спросил я, отслеживая, как моё бешенство постепенно сбавляет набранные обороты, внимая доводам разума. - Давай я избавлю тебя от хлопот и пристрелю сам? Ты ведь всё равно сдохнешь, раз увязался за мной.

- Тебе нельзя писать пьесы. Нет в тебе любви к драме, к накалу страстей. Ты бесчувственный и рациональный чурбан. - нагло заявил рыжий в ответ. - Непонятное было. И многое, смею заметить. Например, почему вдруг ты начал что-то решать за меня?

- Благодарю. - кивнул я, с сожалением возвращая пистолет его обладательнице, что с интересом слушала нашу перепалку. - Когда он вылез?

- Обращайтесь, если вдруг передумаете. Около часа назад. Вёл себя смирно. - ответила блондинка, столь же бесцеремонно возвращая пистолет на место. - Меня инструктировали о возможном развитии событий. Наше СБ даже делало ставки "за" и "против" конкретно этого юноши.

- Отлично! - сыронизировал я, всплеснув руками. - А вы накормили ребёнка? После подобных авантюр у него всегда просыпается недюжинный аппетит...

- Эй, вообще-то я здесь! - возмутилось моё наказание. - Это неприлично, в конце концов, обсуждать меня в моём присутствии, да ещё и в третьем лице!