Зов Дагона

Утро принесло ясность моему сознанию, холодный пот пробил все мое тело, а руки предательски задрожали, наша небольшая посудина стояла на адски черной, глинистой и мерзостной почве. Именно это земля являлась мне в кошмарах. Во все стороны от нашего злополучного корыта виднелись полусгнившие останки рыб и непонятных мне существ. Запах тухлятины стоял настолько невыносимый, что сама мысль почувствовать другие ароматы была откинута моим сознанием. В воздухе и гнилой почве присутствовало нечто зловещее, пробравшее меня до глубины души. Я не мог увидеть края этих мертвых земель и тщательно попытавшись проснуться, я понял, что это не сон, мы действительно оказались посреди гнилого острова. Аккуратно встав, я направился к каюте, с заключенным в ней сошедшим с ума пленником, однако, каково же было мое удивление, когда я увидел выбитую дверь и мокрые следы, ведущие прочь из импровизированной темницы. Солнце поднялось в зенит, когда я смог разглядеть, хотя бы какое-то изменение рельефа – одинокий холм, виднелся к западу, от моего местонахождения. Я не мог здраво рассуждать и повинуясь глупому порыву, взял накидку, остатки воды и еды и отправился на встречу чему-то неизведанному.

Первый день я шел не останавливаясь, как бы пытаясь убежать от зловония этого места, от склизкой почвы, наполнявшей мои кроссовки. Ближе к ночи, я расстелил накидку и свернулся на ней, трясясь от страха. Сон пришел на удивление быстро. Я видел ту самую статуэтку из слоновой кости, своего без вести пропавшего компаньона, слышал странные, слова, походившие на булькающие звуки, но ничто уже казалось не напугает меня.

Проснулся я на удивление выспавшимся и запах тухлятины уже не так резко бил в нос. Наспех поев, я направился в дальнейший путь, погруженный в воспоминания. Шел я долго и только лишь, когда солнце склонялось на небосводе, разница в ландшафте стала заметной – холм оказался явно выше, чем виделся мне издалека. Дойдя до самого его основания, я снова расстелил свою накидку и лег на нее, все так же погруженный в свои мысли. Однако неведомая сила не давала мне сомкнуть глаз, какое-то волнение бушевало во мне и как мне, казалось, я слышу едва уловимый шум воды, будто волны омывали непроглядный мрак, окружающий меня.

Собравшись с силами, я встал и накинув накидку, направился вверх по холму. Поднимаясь все выше, на душе становилось все легче, от чего-то складывалось впечатление, что, дойдя до верха, я увижу свет городов или может быть дорогу, но я не знал, как сильно я ошибаюсь. Дойдя до самого верха, я ужаснулся.

В свете поднявшейся луны я увидел практически отвесную пропасть с уступами и карнизами, позволяющими спуститься вниз. Если же не смотреть под ноги и не видеть возможности для спуска, складывалось впечатление, что я стою на самом краю мира и сейчас из бездны подо мной поднимется что-то огромное и невообразимо ужасное. Спустившись на пару десятков метров, я убедился, что склон становится более пологим и дальше я смогу спускаться без какой-либо опаски для себя. С каждым новым шагом я чувствовал себя все дальше от прежнего мира, прошлой жизни, но продолжал идти, поддаваясь неизвестному мне порыву. Складывалось впечатление, что я был первым в этом месте, не видевшем дневного света или живых существ, но увиденное мной далее, разрушило ошибочное представление о происходящем.

На противоположном крае из мертвой, гнилой земли вырастал огромный, пугающий монумент, явно сотворенный рукотворно. О неприродном происхождении говорили, как и ровные грани объекта, так и барельефы, выполненные точной рукой мастера. Увлеченный монументом, я приближался к нему, пока не наступил в воду. Только сейчас я заметил, что пропасть наполняла небольшая река, стекающаяся к дьявольскому обелиску. Даже стоя в воде, я смог различить письмена, выполненные на непонятном языке и картины, явно рассказывающие какие-то истории из темного, забытого прошлого. Картины, которые увлекли мое сознание – те самые существа из моего кошмара, были изображены в самых разных интерпретациях. На одном из рисунков, они поклонялись чему то, хранящемуся в том самом гроте, что я видел в моем кошмаре, на другом точно такое же существо боролось с китом, причем на этом рисунке, существо было гораздо больше, чем те, кого я видел в своих снах. На третьем же, наиболее привлекшем мое внимание – несколько существ выходили на берег, как бы встречаясь с людьми. Сам монумент был выполнен из непонятного мне материала – зеленовато-черный, с золотыми и радужными прослойками и вкраплениями, казалось, какое-то мрачное свечение окутывало этот гротескный объект. Помимо всего прочего, при долгом рассмотрении, в моем уже больном разуме обрисовывались картины из моих кошмаров. Я стоял заворожённый увиденным, как бы поглощаясь этим обелиском, но вскоре, безмолвную тишину, разорвал мой собственный крик.