Зов глубины

– Думаю, им не очень-то интересно, чем я на самом деле занимаюсь: почти вся семья живёт на мой заработок, – с усмешкой поведал Джулиан.

– А тебе разве не надо копить на колледж? – удивилась Карима.

– Как-нибудь прорвусь. – Глаза Джулиана утратили весёлый блеск, взгляд его стал серьёзным, почти жёстким. Но лишь на миг – потом он начал рассказывать смешную историю, как косячил первое время на станции. Его лицо придвинулось к ней совсем близко, и Карима подумала, что произойдёт, если его поцеловать. Просто так, ради забавы, чтобы проверить, как он отреагирует. Она не сомневалась, что ему бы это понравилось, что он только того и ждёт.

Но Карима этого всё-таки не сделала, и ей трудно было сосредоточиться на его рассказе. Когда Джулиан попрощался, чтобы приняться за реферат, она испытала почти облегчение.

Её мучили угрызения совести: не обиделся ли Леон на её слова? Она надеялась, что нет. Ещё это неудачное сравнение с тюрьмой – зачем она только это ляпнула! Тем, кто привык жить на станции, здесь наверняка уютно. Даже без телевизора. Хотя бы музыка здесь есть. Где-то женский голос, нещадно фальшивя, громко напевал: «Help me if you can, I’m feeling down… and I do appreciate you being ’round… help me get my feet back on the ground… won’t you pleeease pleeeease help me…»[14]

Где-то она это уже слышала. Её MP3-плеер за несколько секунд проанализировал бы песню, выдал название и воспроизвёл оригинал, но, увы, она не взяла его с собой. Кариме стало любопытно, откуда доносится пение, и она пошла на звук. В нише медицинского центра она наткнулась на бортинженера плотного телосложения со светлой косой – как же её зовут? Паула. Она была в штанах с кучей карманов и топике без рукавов. На плече у неё виднелась татуировка – сердечко с надписью John forever. Она сосредоточенно ремонтировала что-то, напоминающее деревянный домик размером с телефонную будку. Даже с окошком.

«But every now and then I feel so insecure – I know that I just need you like I’ve never done before»[15], – гремело в ушах Каримы, и она спонтанно постучала по внешней стороне домика.

– Судя по всему, вам нужна помощь, – пошутила она.

Голубые глаза на улыбчивом веснушчатом лице задорно смотрели снизу вверх на Кариму:

– Помощь никогда не повредит. Подай-ка мне индикатор фазы.

– Что-что? – Карима подняла руки и с извиняющимся видом указала подбородком на деревянный домик: – Что это? Какое-нибудь особо ценное оборудование?

– Если бы! В корабельном оборудовании я разбираюсь: на каких только судах не работала – от роскошной яхты до контейнеровоза. – Паула упёрлась кулаками в бока. – Но нет – это чёртова домашняя сауна Матти. Вообще-то эта штука отлично подходит, чтобы согреться: здесь, внизу, быстро замерзаешь. Но она вечно ломается. Отвратительное качество. Если бы она не принадлежала командиру, я бы давно выкинула её за борт.

Карима ей посочувствовала и спросила, не видела ли Паула Леона. Но бортовой инженер покачала головой:

– Может, в отсеке подводных напарников: ребята и Билли иногда сидят там с ноутбуками и дистанционно выполняют какие-нибудь учебные задания. Или… да нет, скоро ведь ужин. Посмотри в кают-компании.

Но и в кают-компании Леона не было: там стояли только несколько учёных – наверное, обсуждали, что происходит в море возле Гавайских островов. Один из них, щуплый парень, который, не считая жидких волос, выглядел лет на семнадцать, улыбнулся ей. Наверное, это тот самый тип, о котором рассказывал Джулиан, – геолог Урс. На станции его недолюбливали, потому что он вечно жаловался на молодёжь и условия труда.

– Вы наверняка ищете маму, фройляйн Карима? – спросил геолог по-немецки с забавным швейцарским акцентом. – Она в переговорной – общается с мужем.

– Очень за неё рада, – лучезарно улыбнулась Карима. Чувствуя, как геолог провожает её недоумённым взглядом, она повернулась и вышла за дверь. Но потом до неё донеслась тихая детская болтовня, и сердце её сжалось, как та пластиковая бутылка, которая под давлением толщи воды превратилась в комок величиной с напёрсток.

Это наверняка Джереми.

Её брат Джереми!

Сейчас она наконец-то сможет с ним поговорить. Обычно мама утверждала, что он ещё слишком мал для телефонных разговоров. Узнает ли он её? Ноги Каримы приросли к полу.

«Хотя бы поздоровайся с ним. Как же он тебя узнает, если ты увиливаешь от разговора?» – подумала она.

Она медленно направилась к переговорной. Дверь была приоткрыта, и Карима, распахнув её, прислонилась к стене кабинки, где сидела мать, и взглянула на экран. На коленях у Шахида, до отвращения добродушного и милого, сидел малыш с взъерошенными русыми волосами. Карима была потрясена – неужели это правда Джереми?! Он выглядел иначе, чем на фотографиях, которые она разглядывала тысячу раз. Если бы она увидела его на игровой площадке среди других детей, то прошла бы мимо.

– А монстры что? – со смехом спросила мама, но тут заметила Кариму и резко обернулась: – Джереми, смотри, кто пришёл!