Зов горы

– Он был единственный незнакомый человек, появившийся в ее окружении незадолго до исчезновения. Мы так и не смогли выяснить, о чем они говорят. Зато сразу после этой встречи в ее айфоне появился скрин-шот о «Белухе».

– Это оттуда фото Константинова?

– Да.

– Значит, до этого она «Белухой» не интересовалась?

– Ни «Белухой», ни другими сектами.

– Никогда?

– Никогда.

– Может, ее мать была с этим связана?

– Да ну нет, что вы. Ее мать умерла в восемьдесят девятом.

– Нью-эйдж, какой-нибудь сетевой маркетинг, типа «амвэя»? Неопознанные летающие объекты?

– Нет. Галя начинает собирать информацию о «Белухе» вечером двадцать пятого декабря. Она ищет любые факты, которые когда-либо появлялись об этой секте. Мы опросили всех ее знакомых, подробно изучили программы телепередач и расписания кинотеатров, публикации в СМИ, новости, искали какой-то повод для такого интереса. Повода не было. У нас остался только разговор с Арцыбашевым.

– Вы сказали: «она начинает собирать информацию». Что значит «собирать»?

– Она создала папку на компьютере…

– Которую назвала как? – повернулась я к нему.

Он помолчал.

– Которую назвала «Мальчик».

– «Мальчик»? Почему «Мальчик»?

– Понятия не имею.

– Что еще вы нашли в этой папке?

– Очень много фотографий.

– Каких?

– Света, – сказал он. – Сегодня Алексей Григорьевич отдаст вам все материалы. Чтобы вы могли их изучить. Пожалуйста, не бойтесь его. Он не такой страшный. Клянусь вам, что прошлая сцена не повторится. Он вменяемый человек. Я ведь работаю с ним и до сих пор жив, не так ли?

– Покажите еще раз начало пленки, – приказала я.

И снова из ворот выкатилась машина, и ей наперерез побежал кричащий человек.

Я кликнула мышкой. Арцыбашев закрыл рот.

Кликнула еще раз.

Он открыл рот и застыл.

«Как интересно, – подумала я. – Это ударное «о»… Откуда оно там?»

– Поехали? – спросил Демичев.

Я перемотала и посмотрела еще раз. Видно очень четко, ошибки быть не может. Ударное «о»…

– Странный гражданин, – сказала я. – Ему бы машину искать по рынкам, а он едет за город. Машину-то он в итоге купил?

– Нет. Жена сказала, что он просто присматривался. Узнавал, можно ли что-то купить на триста тысяч.

Я повернулась к адвокату и посмотрела ему в глаза.

– Серьезно?

Он пожал плечами, но ничего не сказал.

– У человека накоплено всего триста тысяч, но он может себе позволить съездить в Москву, чтобы присмотреться? Вы сказали, что он сидел в гостинице. Он даже не у знакомых жил?

– У него не было знакомых в Москве.

– Офигеть. Но послушайте, если его тело нашли в разбившейся машине, кто был за рулем? Поди, знакомый, нет? Или таксист?

– Знакомый. Он погиб в этой аварии. Таджик, строитель. Мы уже все выяснили. Они познакомились на стройке в Наро-Фоминске год назад. Вместе работали, там же жили. По нему мы тоже все дадим.

– Мда…

– Поехали, Света.

– Поехали, – сказала я.

Глава 7

Поселок «Подмосковные вечера» был создан в пятидесятые годы. Тогда это был дальний район области: глухие леса, патриархальные деревеньки, болотистые берега Десны, заросшие ветлами. В центре реки – пустынный островок. Лишь на пригорке – новый санаторий министерства машиностроения, протянувший к островку подвесной мост

В конце шестидесятых леса потеснились – с разных сторон начали лепиться к заборам «Подмосковных вечеров» новые соседи: дачи, садовые товарищества, военный городок, детский кардиологический санаторий, трехэтажные бараки для его обслуживающего персонала, а затем и окраины Троицка.

Это была странная смесь престижных поселений и пригородных трущоб. В итоге весь этот причудливый мир занял гигантскую территорию, перегороженную сотнями разнокалиберных заборов.

В 90-е годы жители «Подмосковных вечеров» – все сплошь писатели и композиторы – решили отгородиться от стремительно меняющегося мира. Они скинулись и поставили забор на дороге, ведущей через поселок в Троицк. Но было поздно: к этому моменту здесь уже возникла сложная система калиток, уводящих в разные стороны. Появился настоящий лабиринт, план которого, как правило, был известен только местным: к калиткам вели неприметные тропы между участками, они выводили в самые неожиданные места, а некоторые двери в заборах были защищены имитацией замков, так что лишь опытный пользователь знал, что дверь открыта и ее надо просто толкнуть.

Я была как раз таким опытным пользователем.

Оказавшись в своем бараке два года назад, я тихо умирала. Ни с кем не общалась, сидела, как зверь в норе, зализывала раны. Меня тогда спас велосипед: тупо, кручение педалей с утра до вечера. И все эти гектары подмосковного Шанхая стали моим лекарством.

Я каталась по лабиринтам улиц и троп, выруливала к заброшенному дому культуры, потом к Десне, в ушах свистел ветер, я на полной скорости влетала на остров посреди реки и там, прислонившись к полуразрушенной колонне ротонды, смотрела, как стихает подмосковный вечер, как он становится неподвижным, как блестит зеленая лунная дорожка или ползут по воде безмолвные клочья тумана.

И обратно, через липовый парк, через детский кардиологический санаторий – к своему бараку…