Зов горы

– Он должен был исчезнуть, когда бы вскрылась афера с заводом. Все бы подумали, что он пустился в бега. Обвинение в рейдерстве, разорение. Никто бы даже не удивился.

– Значит, про аферу с заводом вы знали с самого начала?

– А как же. Ее задумал Снегирев. Он считал всех дураками, но я дураком не был.

– Почему вы же ему не помешали?

– Мне была удобна его афера. Деньги меня не интересовали, Света. – ответил он. – Меня интересовала только справедливость.

– Ну да, – согласилась я. – У вас был хороший и четкий план. Но Мирзоев вас заподозрил, и волна этого подозрения прошла по всей стране, дойдя до Гали. Она увидела Белуху, и план пришлось менять.

– Жизнь придумала свой план, гораздо лучший, – объяснил он. – Я ему следовал. Жизнь захотела, чтобы Фоменко потерял дочь, жену, а потом и сына. И он, как безумный, вдруг стал называть меня сыном. Вы понимаете? Все было предопределено…

Я посмотрела в окно. Грязные потоки машин неслись мимо нас по шоссе, разбиваясь на ручьи в преддверии эстакады. Они перестраивались, сигналили, тормозили, зажигая красные огни. Снега все не было, и темнейшее время года казалось беспросветным. Лишь небо в стороне Москвы горело тусклым и яростным огнем.

– Фоменко ни в чем не виноват, – сказала я. – Он лишь поручил Кагарлицкому выяснить, честно ли была приватизирована ферма. И нельзя ли оспорить результаты приватизации.

– Вам-то откуда знать? – зло спросил он.

– Фоменко ни разу не вспомнил эту историю. Он не отдавал этого приказа. Сергей, признайтесь, ведь даже под пытками Кагарлицкий ничего не сказал?

– Он спасал свою шкуру!

– Он рассказал вам, что сам привлек Арцыбашева и Протасова для разговора с вашим отцом. Но ваш отец послал их к черту. Вот и все.

– Да уж конечно! После того, как отец послал их к черту, Арцыбашев сказал, что разберется. За это ему простили все долги. А потом начался пожар. Совпадение? Не смешите!

– Мирзоев провел очень добросовестное расследование. Я уверена, что у всех этих людей было алиби на ночь пожара.

– У Арцыбашева не было.

– Да. Поэтому Мирзоеву потребовалась клятва. И Арцыбашев ее дал. Он поклялся ребенком.

– Чего стоят его клятвы? Ах, как жалко, что я до него не добрался. Он опять разыграл историю с пожаром. Спрятался в преисподней. Надеюсь, последний год его жизни прошел в ужасе.

– В неописуемом ужасе, – подтвердила я.

– Мне жаль лишь одного: что я не вырвал у него признания. Я очень хотел услышать эти слова, произнесенными вслух.

– А почему вину за убийство Кагарлицкого взял на себя узбек?

– Так и было задумано. У него была больная мать, я оплатил ее лечение. Честная сделка.

– Вы все хорошо подготовили, – сказала я.

– У меня было много времени. И много средств.

– Арцыбашев унес эту тайну с собой, – я посмотрела на него. Он скривился.

– Для меня это не тайна. И вам не кажется, что его тройная смерть – лучшее доказательство его вины?

Я засмеялась.

– Сергей, вы все еще верите, что земля справедлива? Как наивно! В мире ежесекундно гибнут невиновные. Смерть, хоть и тройная – это вовсе не доказательство вины.

– Да… Улететь бы… – с тоской согласился он. – Только где взять другой глобус?.. У вас все? Получили ответы? Я поехал. Можете давать ход своим генетическим анализам. Они ничего не доказывают, кроме того, что я родственник этому алкашу из Павлодарки.

– Да, это так, – произнесла я. – Но одна вещь мне не дает покоя. Почему Фоменко покончил с собой?

– После вашего звонка он все понял. И очень расстроился, – с сарказмом ответил Демичев. – Кстати, Мирзоева точно убили вы. Я бы его не тронул. Но пришлось.

– Аполлинария Иванова тоже убила я? И сама на себя охотилась в парке?

– Скажите спасибо, что я махнул на вас рукой. И не собирался я вас убивать в «Белухе». Марта – святая женщина, она муравья не тронет.

– Таежница-то? Ну-ну, – сказала я. – Но убийство – это одно. Самоубийство – совсем другое. Оставьте ваши сказочки про расстроенного дядю. Фоменко не был ни в чем виноват, совесть его не мучала. Если бы он узнал, что именно вы – виновник исчезновения Гали и Алины, он бы вас загрыз. А он полез в петлю. Почему?

– Какая разница?

– Большая. Я долго думала над этим, а потом поняла: честная сделка. Вы и ему предложили честную сделку. У него не было выбора.

– Мне пора, – сказал он и открыл дверь.

– Бабка Мирона была из «Любушкина согласия», ведь так? – спросила я.

Сергей повернулся ко мне.

– Откуда вы знаете?

– Он что – был дамским угодником?

– Был. Ну, в рамках староверских представлений о том, что это такое.

– Его дразнили бабкой, да?

– Да… Чуть что: «любушкино отродье» или «чтоб ты ушел на дно морское»…

– И вы, купив землю под отель, вдруг узнали, что она находится напротив того места в Иваньковском водохранилище, где когда-то был город Корчева?

– Да.

– И сказали ему?

– Да.

– Но вы не ожидали, что он туда поедет?

– Он боялся Москвы. Но он поехал. Ему было интересно увидеть место, о котором он столько слышал…

– И он их обнаружил. Но там были и вы. Вы наставили на него ружье и сказали, что это последняя ваша встреча. Вам не было перед ним стыдно, он ведь очень хороший человек?