Зов Иерихона

  Корб вытер взмокший лоб, стал осматриваться; отошел в сторону, разглядывая каталки и столы. Неуверенной походкой подошел к столам, где лежали трупы. Внимательно изучил их. Потом, бледный, толи от холода, толи от вида покойников вернулся к Дитриху и гробовщику.

 -Дитрих, - шепнул он. – Здесь все девять с фотографий. Не хватает одного. Того самого.

 -Антон, расскажи про этого человека, что на фотокарточке.

 -А чего рассказывать? Мертвый он, помню, привезли его. Вот.

 -Он еще в морге? Можешь нам его показать?

 -Не могу. Я закопал его уже. Похоронил. Чего почём зря разлёживаться? – гробовщик вернул карточку.

 -Посторонись! – крикнули позади, и Корб от неожиданности отпрыгнул в сторону.

 Двое сбитых парней с одинаковыми квадратными головами и взглядом, не обременённым мыслью, вкатили в комнату тело. Грязная с желтыми пятнами простыня съехала вниз, открывая жуткое лицо покойника. Рукоять ножа утопала в левой глазнице, открывшийся рот скривило в гримасе боли. От этого вида Корб только охнул, еще сильнее побелев.

 -Видал? Умирают как собаки. Каждый день привозют. А мне управляйся тут с ними. Так говоришь, нету у тебя выпить, да?

 -Что случилось, господа?  - из комнаты ассистента выскочил еще один мужчина. Двумя жестами быстро распорядившись положить тело в нужное место, он подошел к присутствующим. Протерев монокль об халат, и обхватив его бровью и щекой, словно беззубым ртом, пристально изучил гостей.

 -Они не туда попали, ей-богу! – протараторил гробовщик, выпроваживая Дитриха и Корба в спину. – Болваны, что с них взять!

 Дверь с надсадным треском захлопнулась.

 -Я же сказал, что человек на фотографии мертв, - улыбнулся Дитрих, отряхивая пыльные штанины.

 -Слова полупьяного для меня не являются доказательством! Я не видел главного – тела. – Корб взглянул на Дитриха. – Признайтесь честно, что вы схитрили. Зачем весь этот балаган?

 Дитрих сплюнул под ноги, с досадой махнул рукой.

 -К чёрту! Всех денег не заработать! Верну я вам эти деньги, Фома неверующий. Завтра верну. Если желаете, занесу прямо домой к вам. А сейчас позвольте с вами распрощаться. Надеюсь, дорогу домой вы найдете без меня? Признаться, надоело мне всё это. Надо горло смочить, у меня праздник – я сегодня закрываюсь!

Глава 5. Начало безумия

 -Кто эти люди?

 -Да так. Знакомые.

 -Антон, ты же меня знаешь. Я шутки шутить не люблю. Я тебе голову отрежу.

 -Я же говорю, просто знакомые.

 -Знакомые? Как зовут?

 -Старика вроде Дитрихом величают.

 -А тот, худой, с усами?

 -Того я впервые вижу.

 -Не ври мне.

 -Я не вру. Честно.

 -Зачем они приходили?

 -Просто так.

 -Просто так, паскуда, к тебе никто не ходит. Ты гробовщик, а не продавец карамели чтобы к тебе просто так ходить! Говори правду!

 -Да, я…

 -Видишь скальпель? Я тебе глаза вырежу. Я тебя на ремни располосую, я тебя…

 -Фотографировать приходили!

 -Фотографировать?

 -Да. Это как картину нарисовать, только быстрее и натуральнее.

 -Знаю я что это такое. Что они фотографировали?

 -Как что? Трупы.

 -Трупы?! Я тебя, паскуда, сейчас четвертую!

 -За что?! Не надо! Ой-ёй!

 -Зачем им эти фотографии?

 -Не знаю! Дитрих не говорил. Может, этот, - как его? – пост мортем?

 -У этих трупов, паскуда, родственников нет! На кой дьявол ему этот пост мортем? Тут что-то другое. Не спроста всё это. Ты разговаривал с ними обо мне?

 -Нет! Конечно нет! Как я мог?

 -Смотри у меня! Если кто-нибудь узнает об этом, я тебя живьём закопаю! Ты меня понял?

 -Конечно понял, отчего не понять?

 -Вот тебе скальпель, иди к старику и убей его.

 -Но…

 -А потом убей того, усатого. И смотри, аккуратнее, чтобы тебя никто не увидел.

 -Они же не виноваты! Они ничего не знают!

 -Виноват ты! Позволить запустить их сюда да еще – подумать только! – разрешить фотографировать трупы! Ты болван! Денег хотел подзаработать? Я тебе мало плачу?

 -Хорошо платите.

 -Ты совершил ошибку. Я этого не люблю. Но время ещё есть всё исправить. Иди и убей их. Обоих…

 *   *   *

 Это был обычный дом, ничем не примечательный, может, чуточку больше и с медными начищенными до блеска дверными ручками, не в сравнение с другими домами, где дверные ручки сделаны были из дерева, ржавых гвоздей, а то и вовсе отсутствовали. А тут круглый полированный набалдашник, в руке сидит как влитой, так и охота рвануть на себя.

 На стук долго не открывали, Дитрих хотел было уходить, как раздались торопливые шаги и дверь распахнулась.

 –Добрый день, - растеряно сказал Дитрих, сняв шляпу. – Я деньги принёс.

 Корб, взмыленный, с растрёпанными волосами и глазами, не по обыкновению своему округленными, не взглянув на деньги, схватил Дитриха за шиворот, и молча втащил в дом, с грохотом закрыв за собой дверь. 

 «Будет бить», - подумал Дитрих, примеривая взглядом чугунную статуэтку голой бабы – в случае чего такой и отбиться можно.

 -Дитрих! Дитрих! – Корб будто сошёл с ума. Не в силах сказать что-либо ещё, он вцепился ему в локоть и стал трясти, постоянно оглядываясь на дверь.

 -Что случилось?

 -Я видел, Дитрих! Видел своими глазами!

 -Что видели?