Зов крови

Ян миновал декоративные тележные колеса и скамейки, усиженные бомжами — видимо, родными братьями тех, что обитали на Марсовом поле. Он бросил взгляд на странного вида усеченную колонну — монумент мира на бывшей площади Мира. Колонна была подарена городу к славному юбилею, и на ней изображалось слово «мир» на самых различных языках. Правда, никакого умиротворения в души сей памятник не внес — от слова «сахар» во рту, как правило, сладко не бывает.

Юноша свернул на Московский проспект. Конечно, было искушение заглянуть домой, и там ему, скорее всего, обрадовались бы — но сейчас он упорно стремился дальше, туда, где мерно протекают черные воды Обводного канала. Говорят, каждые десять лет в этом месте случается настоящая эпидемия самоубийств — и не все, кто кидается в воду, совершают это из-за несчастной жизни или несчастной любви. Некоторые и вовсе не осознают, что творят.

Яну было неизвестно, сколько усилий приложил О.С.Б., чтобы избавить людей от этой напасти. Но не помогало ничего: ни заклинания, ни небольшое, но действенное внушение милицейским постам усилить контроль за опасным районом. Конечно, многих удалось откачать, а кое-кого — и порасспросить.

И каждый раз история с проклятием получала новое подтверждение.

Юноша даже не слышал об этом. Он просто знал, что должен пойти на зов, что это — его предназначение, и все остальное — побоку. И поэтому упорно брел по Московскому — к «Технологическому» и дальше, дальше, к мосту через Обводный.

Ян обогнул небольшой скверик около Фонтанки. Сейчас там было пусто — впрочем, как и в любом уютном и приятном для нормальных людей месте города. Нормальные люди стремились сегодня разойтись по домам, и сделать это как можно быстрее. Прочие же, наоборот, словно почувствовали в воздухе какой-то запах, который привлек их внимание — и слетались сейчас на этот запах. Словно мухи на падаль.

На одной из скамеек сидела толстая ворона. Через мгновение к ней присоединилась еще одна — птицы не каркали, сидели молча, пристально рассматривая Яна черными бусинками-глазами. И от такого взгляда юноше сделалось не по себе.

Рядом прошли, куда-то спеша, несколько человек — ни один из них не обратил внимания на сидящих на скамейке птиц. Да и вороны не собирались улетать — похоже, что здесь им было вполне спокойно.

Ян прошел мост по сигналу светофора и побрел дальше, никуда не сворачивая. Нельзя было сворачивать, следовало идти прямо. Хотя подлые мыслишки нет-нет да и возникали в его сознании — а что случится, если он отправится домой? Да ничего не случится! Навестит родителей. Потом ему, конечно, учинят разнос в О.С.Б. — но не слишком сильный. Он же слышал все эти разговоры — о собственной тяжелой болезни после возвращения из Запределья. Виктор Семенович и остальные думали, что он спит — а он не спал и все слышал. Тоже мне, великие маги, можно и их при желании перехитрить!

Так что ничего ему не будет.

Но тогда вообще ничего не будет! И поэтому — вперед, мимо артиллерийского училища, мимо огромной таблицы Менделеева и башенки с часами, мимо Технологического и метро — вперед! Иначе и в самом деле не будет ни-че-го!

Не хватало воздуха. Ему хотелось закричать, чтобы эти люди, бредущие с ним по улицам, остановились, опомнились и прекратили тот бред, в который уже начал сползать город. Внезапно нахлынула духота, Ян вынужден был замедлить свой путь, а потом и вовсе остановиться, чтобы чуть-чуть передохнуть.

Интересно, а в Запределье тоже чувствуется приближение кошмара? Почему-то Ян был уверен, что так оно и есть. Двум мирам нельзя так близко подходить друг к другу, прорыв реальности будет означать гибель не только Петербурга, но и его двойника в Запределье. Интересно, как там сейчас студент, которого зовут Олегом? Ведь тогда он искренне хотел ему, Яну, помочь — просто они друг друга не поняли.

На повороте, около сада «Олимпия», случилась авария — прямо на глазах у Яна столкнулись две легковушки. Они просто-напросто въехали друг в друга, дверца одной из машин раскрылась — и на тротуар выпало изломанное тело пассажира. Асфальт был покрыт битым стеклом и пятнами крови.

И тотчас же около места аварии собралась толпа. Ян тоже подошел поближе — и вдруг ощутил нечто кошмарное, исходящее даже не от машин, в которых погибли люди, а от тех, кто сгрудился сейчас на тротуаре.

Нормальных людей в этой все прибывавшей толпе не было. Ни на одном из лиц Ян не прочел сострадания или сочувствия. Но почти у всех глаза горели нездоровым огнем, а с искривленных губ только что не капала слюна. Они смаковали все подробности случившегося, смотрели, как врачи «скорой» укладывают на носилки трупы, как закрывают лица простынями. Видимо, им на это было интересно и приятно смотреть. И каждый из них самодовольно думал — ну, со мной такого никогда не случится!

— Расходитесь, расходитесь! — кричал молоденький милиционер, пытаясь отогнать любопытных зевак. Но те не спешили — как можно отрывать их от такого изысканного и вкусного блюда.