Зов крови

Урмак? Князь задумался и побледнел. Ну, конечно – тот самый, чумной. Так что же – выходит, за ним и Хильдой следили давно? Ай-ай-ай – плохо дело.

Рыжебородый, щелкнув пальцами, приказал:

– Друже Борич, расскажи всем, как было дело?

Радомир закусил губу: на ровную площадку, меж пнем предводителя и горевшим костром, вышел молодой, лет пятнадцати-шестнадцати, парень, настолько похожий на Хильду, особенно – издалека, что князь поначалу принял его за брата-близнеца собственной супруги, ежели таковой бы у нее имелся. Черты лица, тонкие руки, рост и, главное, волосы. Такие же длинные, прямые, цвета белого золота, словно жемчужносерые облака в прояснившемся после бурного дождя небе. Глаза вот только серые, а в остальном… Хорошо, что Хильда была сейчас в болотной грязи.

Волнуясь, Борич быстро рассказал о том, как следил за «грязным здоровяком» (Рад даже покоробился – ничего ж себе, обозвал!) и его девкой. О том, как «они преследовали Урмака, шли за ним по тропе»…

М-да, наверное, со стороны именно так все это и выглядело.

…они же и подстрелили его, ранили.

А вот это – враки!

…а потом «грязный здоровяк» добил несчастного «гуннским ножом».

Хм – гуннским. Скорее уж тогда – финским.

– Ты взял нож, Борич? – тут же переспросил главарь.

– Я послал за ним Гостоя, брата.

Сам же преследовал «здоровяка». Рыжебородый повернул голову:

– Гостой, покажи ножик!

– А вот! – выскочивший на поляну парнишка – маленький, русоволосый и грязный – с гордостью вытащил из-за пояса финку: – Борич-брате разрешил мне оставить ножик себе!

Слушавший всю эту глупую похвальбу Радомир прикрыл глаза от ужаса. Ой, дураки… Во, придурки-то! Чума ведь, Господи! Мальчишечка этот, Гостой, точно уже инфицирован… а может, и все остальные.

– А теперь я расска-ажу, зачем вам понадобилось убивать Урмака, – отпустив жестом руки Борича с Гостоем, вожак уселся на пень. – Вы выследили его у реки, шли по пятам, думая, что несчастный Урмак приведет вас в селение. В выморочное селение, где вы рассчитывали поживиться, как, видно, делали уже не раз! Вы хорошо видели, что боги уже отметили Урма-ака черной печатью смерти, и надеялись, что он приведет вас в свой дом. Но он не привел. И тогда вы захотели взять то, что, может быть, есть у него – хоть что-то, не зря же следили, шли. Гнусные побирушки! Шака-алы! Урмака мы похоронили там, у реки… а вы умрете здесь! Хотите знать, как? Мы еще не выбрали… но скоро выберем и вам, конечно, расска-ажем.

Закончив речь – надо признать, для своего времени весьма грамотную и эмоциональную – вожак бродников повелительно махнул рукой:

– В по-оруб!

Четверо воинов… хм, воинов, обычных парней… подхватили пленников под руки, кинув в сырую землянку с мощным накатом из толстых стволов и массивной дверью… даже, лучше сказать, крышкой – крепкой, сколоченной из толстых досок. Задвинули, навалили сверху тяжелый валун. Развязавшись, Рад попробовал было приподнять – да где там! Люк не поддался ни на йоту.

Даже Хильда хмыкнула:

– Зря стараешься – камень-то, поди, вчетвером ворочали.

– Да хоть вшестером! Эти-то доходяги.

– Хорошо хоть, вместе нас держат, – прошептала юная женщина.

– Да уж, вместе куда веселей, – князь прищурил глаза.

– Веселей, – согласилась супруга. – И думается куда как легче. Ты того парня, Борича, приметил?

– На тебя который похож? А глаз твой востер, милая.

Пленники быстро осмотрели свое узилище, а, поскольку было довольно темно (солнечный свет проникал лишь сквозь не столь уж и широкие щели), то и обшарили буквально каждую пядь. Под ногами хлюпала вода, что и понятно – кругом-то болото – во весь рост не выпрямиться даже Хильде, не говоря уже о князе – он-то вообще парнем был рослым. Как его местные бродники прозвали-то? «Грязный здоровяк». Молодой человек хохотнул.

– Ты чего смеешься? – дернулась Хильда.

– А славно мы влипли!

– Не вижу ничего славного. Думать надо, как выбраться отсюда да поскорей. Казнь нам придумают лютую.

А вот в этом Рад ни капельки не сомневался. Уж конечно, просто так, на елке или сосне, не повесят, заставят помучиться, чего-нибудь этакое учудят. Во-первых, потому что подростки вообще по натуре народ жестокий, а во-вторых – и в главных – рыжебородому главарю утвердиться надо! Ну, и заодно – немного развлечь свое сопливое воинство.

– Эй, вы там! – заглянул в щелку какой-то пацан. – Знаете, какую смертушку примете? Корнованием вас будут казнити, вот!

Рад, конечно, тоже мог бы сказать, какую смерть примут все эти мальчики, и уже очень скоро… Кстати, довольно лютую – чума-с!

– Попить чего-нибудь принеси, малахольный!

– Корнование… – Хильда невольно содрогнулась. – Сосну высоченную к земле пригнут, подкопают немного корни… потом под эти корни – нас, связанных. Сосну отпустят, и…

– Дальше можешь не рассказывать, – передернул плечами князь. – И без того, поверь, жутко.

– Я это к тому, что нам быстрей соображать надо! Хм… быстрее. Кто бы спорил-то? – А девку – так сперва вымоем, а потом… ц-ц! – притаившийся снаружи парнишка аж языком прищелкнул – то же еще, эротоман юный, насильник. Ага! Не ушел поганец, подслушивал… Ладно…