Зов Ктулху

Египтяне верили в воскресение тела и с особой тщательностью бальзамировали его, сохраняя жизненно необходимые человеческие органы в герметично закрытых глиняных горшках. Они равно верили в два других элемента: душу, которая после суда Осириса селилась в стране Элусов, и темную и зловещую Ка или основу жизни, блуждающую во внутреннем и внешнем мире и требующую время от времени доступа к хранящимся телам, чтобы потреблять еду, принесенную жрецами и родственниками в погребальную часовню, и иногда — как об этом говорили шепотом — чтобы уносить тела или их деревянные копии, похороненные здесь же, для исполнения опасных и особенно отталкивающих обрядов. В течение тысячелетий эти тела хранились здесь великолепно скрытые, с остекленевшими глазами, смотрящими в потолок, в ожидании дня, когда Осирису угодно будет соединить вместе Ка и душу и проводить несгибаемые легионы мертвецов из поземного царства сна. Это было бы славное воскрешение, но души не были избраны, а все могилы были поруганы. Все это могло вызвать страшные аномалии. Даже сегодня арабы тихонько говорили о неосвященных собраниях и непристойных культах в потерянных безднах, которые могут посещать лишь бездушные мумии, да невидимая крылатая Ка.

Наиболее леденящие душу легенды являются и самыми извращенными. В них речь идет о мумиях, в которых искусственно соединили туловище и человеческие члены с головами животных на манер древних божеств. Во все эпохи египетской истории священные животные бальзамировались таким образом, чтобы быки, коты, ибисы, мудрые крокодилы могли однажды возвратиться в полной славе. Но лишь в период упадка, когда у них не было прав и преимуществ Ка, египтяне соединяли в одном существе человека и животного. О том, что произошло с этими составными мумиями не говорят, во всяком случае, публично, но верно и то, что ни одному египтологу не удалось еще их найти. Слухи, пущенные арабами, невероятны и не могут серьезно приниматься во внимание. Они говорят даже, будто старый Хефрен — Сфинкс второй пирамиды и открытого храма — живет в глубинах земли, взяв себе в жены Нитокрис, царицу-вампира, и царствует над мумиями.

Итак, мои сны были о Хефрене, его супруге и армии странных мертвых гибридов. Поэтому я рад, что точное содержание виденного мною не сохранилось полностью. Мое самое страшное видение было связано с вопросом, который я задавал себе предыдущим днем, глядя на загадочную скульптуру в пустыне. Я спрашивал себя, в какой неведомой глубине возвышающийся в стороне храм, должен быть тайно связан с ней. Этот вопрос и простой и неуместный, обретал в моем сне значительность, придавшую ему характер неистового и бешеного наваждения. Какую ненормальную и отталкивающую аномалию представлял Сфинкс вначале?

Мое второе пробуждение, если его можно было так назвать, ознаменовалось глубоким страхом. К тому же моя жизнь была наполнена приключениями больше, нежели существование всех смертных. Вы помните, что я потерял сознание под лавиной веревки, длина которой указывала на ужасающую глубину моего погружения. Сейчас, придя в себя, я не чувствовал больше веса давящей и опутавшей меня веревки, но сознавал, что остаюсь слепым и с кляпом во рту. Кто-то полностью убрал мотки пеньки, под которыми я задыхался. Понимание этого пришло ко мне постепенно, и я подумал, что мог бы снова потерять сознание, если бы к этому моменту не достиг того эмоционального изнурения, когда страх стал мне безразличен. Я был один… Но с кем?

Прежде чем я снова начал мучить себя вопросами и заново пытаться освободиться, мне стало очевидным и другое. Боль, которую я испытывал, буквально раздирала мне руки и ноги, и у меня создалось впечатление, будто я покрыт большим количеством засохшей крови, чем потерял. Моя грудь, казалось, была покрыта сотней ран, как если бы огромный жестокий ибис долбил меня своим клювом. Несомненно, что сила, убравшая веревку, была враждебной. Начав наносить мне раны, она должна была почему-то остановиться. И все же мои ощущения были полностью противоположны тем, которые следовало бы ожидать: вместо того, чтобы окончательно потерять надежду, я почувствовал себя готовым к действию. Сейчас я был уверен, что силы зла принимают физический облик, и бесстрашный человек может сражаться с ними на равных.