Зов кукушки

Граница между сном и явью оказалась зыбкой. Вначале, окровавленный, немой, он лежал ничком среди груды металла и обломков, слушая нечеловеческие вопли; затем, весь в поту, оказался в той же позе на раскладушке, лицом в брезент, мучась от пульсирующего шара головной боли и от вони из пересохшего рта. Солнце, бьющее в незанавешенные окна, нещадно резало воспаленные глаза даже сквозь сомкнутые веки.

Страйк, полностью одетый, с пристегнутым протезом, лежал, где упал, — поверх спального мешка. Беспощадные воспоминания осколками стекла раздирали виски. Как он доказывал бармену, что еще одна пинта нужна ему позарез. Как Робин улыбалась через стол. Неужели ему полез в горло кебаб? Потом ему вспомнилось, как он сражался с ширинкой, когда уже лопался пузырь, а в молнию, как на грех, попал край сорочки. Он подсунул под себя руку — даже от этого пустячного движения к горлу подступили стоны и кислятина — и удостоверился, что хотя бы не разгуливал с расстегнутой ширинкой.

Осторожно, будто у него на плечах был хрупкий груз, Страйк приподнялся и сел, а потом, щурясь, обвел глазами ярко освещенный кабинет, но так и не определил ни времени суток, ни дня недели.

Дверь между кабинетом и приемной была закрыта; никакого движения за перегородкой не ощущалось. Не иначе как временная секретарша ушла с концами. На полу белел какой-то прямоугольник, явно просунутый под дверь. С трудом дотянувшись до листка, Страйк понял, что это записка от Робин.

Дорогой Корморан, — (какой уж теперь «мистер Страйк», подумал он), — в начале файла прочла план ближайших действий. Первые два пункта (это Агьемен и отель «Мальмезон») могу взять на себя. Если понадоблюсь в офисе, я на связи.

Таймер под дверью кабинета поставлен на 14:00, чтобы хватило времени подготовиться к встрече с Сиарой Портер и Брайони Рэдфорд в 17:00 по адресу: Арлингтон-плейс, дом 1.

На столе — вода, парацетамол и «алка-зельцер».

Робин

P. S. О вчерашнем нужно забыть. Ты не сказал и не сделал ничего такого, о чем мог бы сожалеть.

С запиской в руках он минут пять сидел как истукан на раскладушке, боясь пошевелиться, чтобы не вырвало, но радуясь солнечным лучам, греющим спину.

Четыре таблетки парацетамола и стакан шипучки «алка-зельцер» почти полностью заглушили рвотный рефлекс, но после этого все равно пришлось провести четверть часа в грязноватом сортире, терзая собственное обоняние и слух; счастье, что Робин отсутствовала. В офисе Страйк выпил еще две бутылки воды и отключил поставленный на пол таймер; в голове опять загудело. Помедлив, он достал из рюкзака чистую одежду, гель для душа, дезодорант, бритву, пену для бритья, полотенце, затем вышел на площадку и раскопал в одной картонной коробке плавки, в другой — серые металлические костыли и наконец заковылял вниз по железной лестнице со спортивной сумкой через плечо и костылями под мышкой.

По дороге к Мейлет-стрит он купил себе большую плитку молочного шоколада. Из объяснений Берни Коулмана, служившего в медицинском батальоне, Страйк знал, что тяжелое похмелье вызывается прежде всего обезвоживанием организма и гипогликемией — неизбежными следствиями продолжительной рвоты. Он на ходу грыз шоколад, сжимая под мышкой костыли; каждый шаг болью отдавался в голове, словно стянутой железным обручем.

Но смешливый бог пьянства покуда пребывал с ним. Не без удовольствия отдаляясь от реальности и от всего рода человеческого, Страйк уверенно спустился по лестнице в студенческий бассейн, и, как всегда, никто не усомнился, что он в своем праве, даже единственный посетитель, оказавшийся в это время в раздевалке. Студент покосился в его сторону, когда Страйк отстегивал протез, но сразу же вежливо отвел глаза. Засунув искусственную ногу в шкафчик вместе со вчерашней одеждой (из-за отсутствия мелочи дверца осталась незапертой), Страйк на костылях поскакал в душ. Обвислый живот колыхался над плавками.

Намыливаясь, Страйк отметил, что шоколад и парацетамол начали действовать. Впервые за все время он зашел в просторный бассейн. Здесь оказалось только двое студентов: оба в очках, оба на скоростной дорожке, они были поглощены исключительно своим спортивным мастерством. Страйк подошел с другой стороны, аккуратно поставил костыли у ступенек и занял дорожку для медленного плавания.