Зов кукушки

— Как — почему? Да потому что любила ездить со мной, а не с кем попало, — растолковал Коловас-Джонс, как будто Страйк вдруг отупел. — Я умел и от папарацци ее заслонить, и много чего другого, даже телохранителем ей был.

Еле заметным мимическим движением Уилсон показал, какой из Коловас-Джонса телохранитель.

— А разве нельзя было поменяться, чтобы за Макком поехал кто-нибудь другой?

— Можно, да я сам не захотел, — признался Коловас-Джонс. — Я большой фанат Диби. А тут подвернулась возможность с ним познакомиться. Это Лулу больше всего разозлило. Ну не важно. — Он поспешил вернуться к прежней теме. — Отвез я ее к матери, подождал — вот тогда-то и началось самое главное, что я хотел вам рассказать, понимаете? Выходит она от матери — а на самой лица нет. Я ее такой никогда не видел. И застыла, реально застыла. Как в ступоре. Потом села в машину, попросила у меня ручку и стала что-то писать на голубом листке. Мне — ни полслова. Сидит и строчит. Короче, повез я ее в «Вашти» — там они с подругой собирались пообедать, ну вот…

— Что такое «Вашти»? С какой подругой?

— «Вашти» — это магазин… как у них говорится, бутик. При нем есть кафе. Шикарное местечко. А подруга… — Коловас-Джонс нахмурился и несколько раз щелкнул пальцами. — Они в психушке познакомились. Черт, как же ее звали? Я их вместе не раз возил. Из головы вылетело… Руби? Рокси? Ракель? Что-то в этом духе. Жила в приюте Святого Эльма, на Хаммерсмит. Бездомная. Короче, заходит Лула в этот магазин. Когда к матери ехала, сама мне сказала, что собирается в «Вашти» пообедать, а тут пятнадцати минут не прошло — вылетает из дверей одна и требует отвезти домой. Как пить дать что-то здесь не то, понимаете? А Ракель эта, или как там ее… сейчас вспомню… так и не вышла, хотя обычно мы ее подвозили. И голубого листка я больше не видел. Лула всю дорогу молчала, как язык проглотила.

— Ты рассказывал полицейским про этот голубой листок?

— А как же. Только им плевать, — повторил Коловас-Джонс. — Это, говорят, был список покупок, не иначе.

— Можешь поточнее описать, как он выглядел?

— Просто голубой листок. Вроде почтовой бумаги. — Он посмотрел на часы. — Через десять минут отчаливаю.

— Значит, это была твоя последняя встреча с Лулой?

— А я о чем? — Он погрыз ноготь.

— Узнав о ее смерти, что ты подумал?

— Сам не знаю, — сказал Коловас-Джонс, обкусывая ноготь. — Как обухом по голове. Все мысли отшибло. Разве я мог предположить? Только-только виделись — и такая беда. Газеты раструбили: это, мол, Даффилд, у них в ночном клубе скандал вышел и все такое. Честно признаться, я тоже на него подумал. Ублюдок редкостный.

— То есть ты знал его лично?

— Возил их пару раз, — ответил Коловас-Джонс: он раздувал ноздри и поджимал губы, будто учуял дурной запах.

— И какое у тебя сложилось мнение?

— Мудак и бездарь — вот какое мое мнение. — С неожиданной виртуозностью Коловас-Джонс внезапно заговорил нудным, протяжным тоном. — «Может, он нам еще пригодится, Лулс? Пусть подождет, а?» — Коловас-Джонс выходил из себя. — Мне за все время ни слова не сказал, будто я пустое место. Хам, прилипала поганый.

Дерек негромко сообщил:

— Киран у нас актер.

— На эпизодических ролях, — уточнил Коловас-Джонс. — Пока что.

Он вкратце описал сериалы, в которых принимал участие, и при этом, с точки зрения Страйка, не упустил возможности выставить себя в более выгодном свете, чем того заслуживал в собственных глазах; показать, что он накоротке с этой непредсказуемой, опасной и переменчивой особой — славой. Она вечно маячила у него за спиной, рядом с пассажирами, на заднем сиденье лимузина, но отказывалась (размышлял Страйк) пересесть вперед, чем постоянно его терзала, а может, и злила.

— Киран пробовался у Фредди Бестиги, — сказал Уилсон. — Верно я говорю?

— Типа того. — Вялый ответ красноречиво сообщил о результатах.

— Как это было организовано? — спросил Страйк.

— Как полагается, — с налетом высокомерия ответил Коловас-Джонс. — Через моего импресарио.

— И ничего не вышло?

— У них изменились планы, — сказал Коловас-Джонс. — Мою роль вычеркнули.

— Итак, в тот вечер ты встречал Диби Макка — где, в Хитроу?

— В пятом терминале, — подтвердил Коловас-Джонс, нехотя возвращаясь к прозе жизни, и поглядел на часы. — Слушайте, мне пора.

— Я тебя провожу до машины, ты не против? — сказал Страйк.

Уилсон тоже не хотел засиживаться; Страйк заплатил за троих, и они вышли все вместе. На улице он предложил своим спутникам закурить; Уилсон помотал головой, а Коловас-Джонс не отказался.

Серебристый «мерседес» был припаркован поодаль, за углом, на Электрик-лейн.

— Куда ты отвез Диби из аэропорта? — спросил Страйк, когда они подходили к машине.

— Он хотел закатиться в какой-нибудь клуб, так что я его доставил в «Казарму».

— Во сколько ты его высадил?

— Ну не знаю… в полдвенадцатого, что ли? Без четверти? Он был на взводе. Сказал, что сна ни в одном глазу.

— А почему именно в «Казарму»?