Зов Лавкрафта (сборник) (СИ)

Он ринулся к выходу, колени подламывались. Липкие сетчатые тени раскачивались под сводом. Мигала далекая лампочка. С влажным шлепком опустились на мозаичный пол чьи-то ноги, огромные и когтистые, судя по звуку.

Вадим вынесся на крыльцо, ноги подкосились, он упал и пополз на карачках к поезду. Боялся обернуться, боялся снова услышать этот влажный звук.

Нет, ничего этого не было, тараторил он себе. Это усталость, это жара, дурной воздух. Это игра воображения…

Кто-то шагнул из мрака, подхватил его под руки и вздернул вверх. Вадим рванулся в сторону. Страх отнял голос, но придал сил. Вадим замахнулся на бесформенную тень — в груди шевельнулся какой-то уголек, отголосок триумфа перед схваткой — и лишь тогда понял, кто перед ним.

Сосед по купе. Коротко стриженный парень.

Попутчик всмотрелся в его лицо, мотнул головой и зашагал к вагону. Из темноты материализовалась девушка, пошла рядом.

Вадим отдышался. Отряхнул колени, ладони, мысли.

Ему удалось немного успокоиться. Убедить себя, что все дело в страхе перед пустым помещением… или, может, в каких-то ядовитых испарениях внутри заброшенного вокзала, которые проникли в его нервные клетки, мозг…

Вернувшись в купе, он долго лежал с закрытыми глазами. Соседи спали или делали вид, что спят. Поезд тронулся. Вадим подался в сон, тут же отпрянул. Привиделось, что снова падает и снова горит. Несколько кошмарных секунд жар — настоящий жар — облизывал кожу, а ноздри были забиты смрадом горящей плоти…

Пять лет назад самолет, на котором он летел, упал на взлетную полосу.

Вадим работал журналистом и часто путешествовал по стране.

В тот день, день своего тридцатитрехлетия, он летел домой. Возвращался с Курильских островов, жителей которых потрепало землетрясение. Устроившись в кресле, набрасывал черновик статьи. Мест хватило не всем: в «Ан-72», кроме Вадима и его коллег, летели беженцы. Один мужчина устроился на табуретке, которую принесла бортпроводница.

Три часа без происшествий. Под крыльями самолета уже показалась земля, как вдруг он заметил, что по стеклу иллюминатора течет маслянистая жидкость. В салоне появились второй пилот и бортинженер. Бортинженер открыл какую-то панель и стал возиться с лебедкой. У него дрожали руки.

Все хотели знать, что происходит. «Гидравлика полетела, — ответил летчик. — Не можем выпустить шасси. Придется вручную». Он сказал пристегнуть ремни, упереться ногами в передние кресла и прикрыть голову руками. Сказал, что все будет хорошо. Вадим сразу понял, что дело не в шасси… не только в шасси. Самолет падал. Это было очевидно. Кто-то из беженцев начал громко рыдать.

Было очень страшно. Вадим перетянул себя ремнем, уткнул колени в спинку переднего сиденья и стал ждать смерти. По салону бегал мужчина, которому не досталось места. Кричал, что ему нечем пристегнуться, затем упал на колени перед какой-то женщиной и обнял ее за ноги.

Вадим думал о том, что еще может сделать для своего спасения. Потуже затянул ремень. Затолкал сумку под кресло, чтобы не свалилась на голову, если самолет перевернется. Из Курил он вез несколько банок красной икры.

Приготовления к падению не избавили от страха. По позвоночнику струился мерзкий холодок, лицо покрылось испариной. Небо больше не держало неуправляемый самолет. «Ан-72» валился на землю, перина высотой в тысячу метров стремительно таяла. Вадим хотел помолиться, но не знал ни одной молитвы, поэтому просто повторял про себя: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»

Он неотрывно смотрел в иллюминатор. В нем что-то промелькнуло: падающая звезда или невесть как оказавшийся за бортом человек — Вадим не разобрал. Самолет трясло. Он сильно накренился и падал, падал, падал. Странно, но никто уже не кричал. Пассажиры застыли, тихо постанывая в ожидании неизбежного.

А потом наступила тишина. Вадим прижал голову к коленям, чтобы не видеть бледных испуганных лиц: страх превратил их в маски.

Пилот дотянул до аэродрома, но они не приземлились, а упали на взлетно-посадочную полосу.

Вадим услышал свист. Ремни безопасности впились в живот, и вот тогда… страх ушел. На него просто не осталось времени. Сознание уплыло, и Вадим провалился в чернильную пустоту.

Очнулся от толчка. Попытался понять, где он и что произошло. Тело болело, везде понемногу. Он лежал на чем-то теплом (двигатель, как выяснилось позже), заваленный креслами, и не мог отстегнуться. Трещало пламя.

Его вытащили пожарные, увезли в больницу.

Единственного выжившего.

В прессе и на телевидении катастрофу разобрали по косточкам. Ужасный удар сломал консоли крыльев и раздавил топливные баки. Задние стойки колес проткнули салон. Одна из них оторвала Вадима от пола вместе с креслом. Но не убила. Разорвалась обшивка. Кабина пилотов расплющилась…