Зов ночной птицы

При таком праздничном освещении Лукреция Воган предстала и впрямь весьма привлекательной женщиной. Розовое платье с кружевной отделкой лифа подчеркивало ее стройную фигуру, а светло-каштановые волосы отливали медью и золотом. Неудивительно, что Пейн поддался ее чарам: взгляд этих пронзительных голубых глаз был воистину обжигающим. Мэтью и сам почувствовал, что начинает таять в присутствии этой светской львицы фронтира. Похоже, она это заметила и потому решила пустить в ход все свое обаяние. Она подступила ближе, глядя ему прямо в лицо. Мэтью уловил аромат ее духов с нотой персика.

— Я знаю, что у вас нет отбоя от приглашений, — сказала она. — В наших краях нечасто встретишь по-настоящему утонченного джентльмена… Нет, Стюарт, останься в сюртуке!.. Тем более приятно, что вы изволили почтить своим присутствием наш скромный ужин.

Ее вставная реплика в адрес мужа была подобна молниеносному взмаху бритвой; причем она даже не взглянула в его сторону. Мэтью скосил глаза влево, на Стюарта, который стал вновь натягивать уже почти снятый сюртук.

— А вот шляпу сними! — скомандовала Лукреция.

Рука мужа тотчас повиновалась, обнажив его жиденькую блондинистую шевелюру.

— Утонченность — вот чего нам недостает в этой сельской глуши. — С этими словами женщина, как показалось Мэтью, придвинулась к нему еще ближе, хотя вроде и не делала шага вперед. — Я вижу, вы застегнули верхнюю пуговицу рубашки. Сейчас такая мода в Чарльз-Тауне?

— Э… нет, просто так получилось.

— А! — Миссис Воган вновь улыбнулась. — Но я уверена, что вскоре это войдет в моду. — Она повернула голову к задней двери гостиной. — Шериз, дорогая! Наш гость желает с тобой поздороваться!

Ответа не последовало. Улыбка Лукреции поугасла, а ее голос поднялся до более высоких и резких нот.

— Шериз, тебя ждут!

— Вероятно, — сделал робкое предположение Стюарт, — она еще не готова.

Жена не удостоила мужа даже мимолетным взглядом.

— Я помогу ей приготовиться. Вы позволите мне ненадолго отлучиться, мистер Корбетт? Стюарт, предложи нашему гостю вина.

Последнее указание она дала, уже исчезая за дверью.

— Вино, — оживился Стюарт. — Да, вино! Вы не прочь отведать вина, мистер Корбетт?

Он подошел к круглому столику, на котором красовался графин зеленого стекла в окружении трех бокалов того же почти изумрудного цвета. Мэтью не успел сказать «да», как графин был откупорен и вино полилось в бокалы. Один из них Стюарт вручил Мэтью, а к другому припал сам с торопливостью насквозь просоленного моряка, которому не терпится утолить жажду.

Мэтью едва успел пригубить вино — выдержанное, но заметно горчившее, — как из-за двери в глубине комнаты донеслись два женских голоса, которые в попытках перекричать друг друга сплелись подобно визгливым завываниям гарпий и потом разом смолкли, словно эти крылатые воплощения ужаса с налету разбились об острые скалы.

Стюарт прочистил горло.

— Лично меня никогда не били плетью, — сказал он. — Надо думать, приятного в этом мало?

— Приятного мало, — согласился Мэтью, поглядывая на дверь, за которой продолжили бушевать адские страсти. — Зато много поучительного.

— О да! Вот это верно! Вы ведь серьезно ранили кузнеца, да? Но у вас наверняка были на то веские причины. Быть может, он при вас жестоко обращался с лошадьми?

— Э-э… — Мэтью сделал глоток побольше. — Нет, насколько могу судить, мистер Хэзелтон питает к лошадям самые нежные чувства. Но эту тему… скажем так… лучше оставить в стойле.

— Да, разумеется! Я не хочу лезть в чужие дела! — Стюарт вновь глотнул из бокала и спустя три-четыре долгие секунды вдруг рассмеялся. — А! В стойле! Я понял вашу шутку!

Вновь появилась Лукреция, чья лучезарность нисколько не убавилась после бурной сцены, разыгравшейся за дверью.

— Мои извинения, — с улыбкой сказала она. — У Шериз… возникли затруднения с прической. Она, видите ли, хочет произвести приятное впечатление. А поскольку она стремится все доводить до совершенства, ее расстраивают любые, даже мельчайшие огрехи.

— Вся в свою мать, — пробормотал Стюарт, прежде чем смочить губы в бокале.

— Но каким был бы наш мир без стремления к совершенству? — обратилась Лукреция к Мэтью, не снизойдя до реакции на замечание мужа. — Я скажу вам: он был бы полон грязи, пыли и полной неразберихи. Разе я не права, мистер Корбетт?

— Уверен, это стало бы настоящей катастрофой, — ответил Мэтью, и этого оказалось достаточно, чтобы в глазах женщины сверкнули огоньки благоговейной радости.

Она сделала широкий жест в направлении стола.

— Шериз появится с минуты на минуту, а мы тем временем приступим к ужину, — объявила она. — Мистер Корбетт, вот ваше место, где оловянная тарелка.