Зов огня

– На завтра запланировано следующее мероприятие сопротивления, – прошептал он мне на ухо, не отвечая на мой вопрос.

– Мы идем туда?

Его дыхание сбилось.

– Она… Она хочет, чтобы я пошел.

Мое сердце забилось в груди слишком быстро. Мне не нужно было спрашивать, о ком он говорил.

– А ты? – прошептала я. – Чего ты хочешь, Уилл?

– Я уже не знаю. – Он говорил так отчаянно, так потерянно, что я только крепче обняла его, как будто этим могла унять его боль и это ужасное врожденное чувство долга. – Я больше ничего не знаю. За исключением того, что не так уж плохо, когда я рядом с тобой.

Не так уж плохо…

Я глубоко вздохнула и крепко зажмурила глаза. Мы справимся с этим. Все будет хорошо. Однажды. Каким-то образом.

С этой мыслью я позволила усталости унести меня, позволила ей овладеть мной, лишить меня всех моих чувств, заставить меня забыть, что я была в объятиях моего инвента. Она катапультировала меня от одного дикого сна к другому. Всех их объединяло одно: я была совершенно одна.

* * *

Дергающиеся конечности, безжалостные, холодные массы воды, фигуры драконов, пламя высотой с дом.

Я испугалась. Несколько сонных секунд я понятия не имела, где нахожусь, и мой пульс участился. Образы из моих снов исчезали с каждым ударом сердца, пока полностью не растворились во тьме.

Очертания мебели в темноте были чужими, как и запах. Однако глубокие вдохи рядом были мне знакомы. Уилл лежал, свернувшись калачиком рядом со мной на кровати, обхватив маленькую подушку, и тихо вздыхал во сне.

Невольно улыбка скользнула по моим губам, когда память вернулась ко мне. Если кто-то и нуждался во сне больше, чем я, то это был он. Как можно тише я отодвинула прозрачную простыню, слезла с кровати и на цыпочках вышла из комнаты. С каждым шагом я ощущала шум моря, проникавший сквозь закрытые окна и убаюкивавший меня прошлой ночью. Я пробралась в ванную, включила свет и прищурила глаза, пока не привыкла к яркости. Рядом с еще влажной блестящей ванной лежала скомканная джинсовая куртка оверсайз с разноцветными заплатками. Я присела на корточки и достала из кармана мобильный телефон. Шесть – пятьдесят девять. Новых сообщений нет. И сети тоже нет.

Зевнув, я наклонилась и плеснула себе в лицо водой, чтобы немного прогнать усталость.

Почему здесь не было зеркала? Я хотела воспользоваться случаем, пока Уилл спит и мне больше нечего было делать, кроме как осматривать свое тело и искать новые шрамы. Вариант с инсулином не оставил никаких шрамов, но как насчет прыжка в воду? В последний раз, когда я использовала свой дар под водой, он оставил следы в моих легких. Но мне было трудно дотронуться до них, чтобы повторить видение.

Таким образом, я могла получить доступ к видениям несколько раз, только когда вызывала их переживаниями близкой смерти, которые оставляли внешние шрамы.

Я включила фонарик сотового телефона и вышла в коридор. Кроме глубокого дыхания Уилла и шума прибоя снаружи, не было слышно ни звука.

Зеркала в коридоре я тоже не нашла, да и внизу тоже не заметила. Я направила свет на книжные полки на стенах. В основном это были старые, дорого выглядящие издания книг, ржаво-красные, темно-синие, золотые и серебряные, волнистые и пожелтевшие, с названиями, ни одно из которых не показалось мне знакомым. Я подошла ближе. Одна называлась «Первозданная тьма», другие – «Пятый элемент», «Хаос», «Теория стихий» Аристотеля, «Гемера и Эреб», «Эфир». Я провела кончиками пальцев по корешкам и вздрогнула. Я рефлекторно схватила первую попавшуюся на глаза, вытащила ее и сдула пыль с обложки. «Первозданная тьма». Под витиеватым курсивом виднелось обнаженное женское тело. Ее черные конечности были изящны, лицо обращено к небу, а из спины вырастали черные крылья.

Я осторожно открыла книгу. Страницы были пожелтевшие и тонкие, как паутина, почти прозрачные, а на первой странице кто-то нарисовал череп и скрещенные кости кроваво-красными чернилами, закрыв название книги, имя издателя и автора. Я посмотрела другие книги. И вдруг пелена спала с моих глаз.

Фос владеет некоторым наследием мятежных организаций. Книги, статьи. Запрещенный материал, который лаковые обезьяны в Омилии сожгли бы без колебаний, если бы они когда-нибудь получили к нему доступ.

Это были не обычные книги. Они были запрещены Омилией. Нийол рассказал мне об этом. И это могло означать только одно – их содержание пропагандировало бунтарские взгляды Мигмы, смешение стихий.

Я положила телефон на полку с включенным светом, освободив руки для книги, и начала ее листать. Оглавления не было, поэтому я просто прочитала первый абзац, который попался на глаза.