Зов Перводрева (СИ)

— Знаю, — вздохнул я, — Вот только проблемка, Ваше Высочество. Моя жена Лада сейчас и правда управляет Империей. Но Павел Стальной заперся у себя в покоях под охраной пары сотен лейб-стражниц. И что он там делает — неизвестно никому, даже канцлеру. Наш пациент вообще любит хикковать, как вы могли заметить.

Помнится, сразу после своего восшествия на престол он уже прятался на несколько дней у себя в покоях и никого не принимал. А когда он из этих покоев наконец вышел — то развалил несколько мощных кланов, убил собственного дядю, претендовавшего на престол, да еще и уничтожил Мальтийский Орден. Так что не надо списывать узурпатора со счетов, Ваше Высочество.

Павел Стальной — самодур, но он КРАЙНЕ хитер и непредсказуем. А еще он знает о тайнах магии больше нашего, не забывайте, что его наставниками были радикальные масоны, слуги самого Гностического Либератора.

— Кстати, о радикальных масонах, — спохватился герцог, — Вы разыскали вашего дядюшку, князь?

— Пока нет, — честно ответил я, — Я послал свою сестру с сильным отрядом на переговоры с ним. Но вестей от Тани и её отряда пока что нет. А позвонить им я не могу, они сейчас под землей, там нет связи.

— Ну хорошо, — Полётов, как и все люди с квадратно-гнездовым способом мышления определенно не любил, когда беседа отклоняется от главной темы, — Мы выяснили, что Перводрево — это и есть препарат. Где этот препарат, Нагибин? Где Перводрево? Дайте мне его.

Я на это был вынужден только развести руками:

— Я типа похож на человека, у которого карманы набиты Перводревом, Ваше Высочество? Увы, но у меня его нет. У нас было два куска Перводрева. Первый — из запасов Павла Вечного, которые захватил Павел Стальной. Из этого куска мы сделали пилюлю для этого самого Павла Стального...

— Вы сделали, — жестко перебил Полётов, — Это ваш косяк, князь.

— Кто ж спорит... — я в очередной раз тяжко вздохнул, — А еще один кусок был в лаборатории на Гоцо. По словам рыцаря, которого я допрашивал, это был последний кусок, который там остался. И вот он...

Я замолчал, вдруг осознав, что я понятия не имею, куда делся тот кусок Перводрева, который я извлёк из колбы, отобранной у рыцаря. Я помнил только, как я потерял сознание в подземной лабе, и как рядом со мной на полу мерцало магией Перводрево, переливаясь чернью и золотом...

— Он был у вас в руке, — пришёл мне на помощь Кабаневич, — Черно-золотой шмат, со странным ароматом. От него шла аура, как от живого существа. Вы выползли из лаборатории чуть живой, князь, а в руке держали ломоть Перводрева. А потом вы тут же потеряли сознание.

— Я этого не помню, — признался я, — И куда же делся этот кусок...

— Он впитался вам в руку, — снова подсказал герцог, — На моих глазах. Просто всосался в вас, князь. Полностью, в вашу правую ладонь.

— ЧТО? — я произнёс это, лишь на секунду опередив Полётова, который явно собирался сказать то же самое.

— Это правда, — подтвердила Тая.

Впрочем, Тая может и соврать, особенно если её попросит её любимый дед-герцог.

Я посмотрел на Арум. Моя телохранительница, уже покончившая с едой и теперь с отсутствующим видом слушавшая нашу беседу, кивнула:

— Правда, господин. То, что вы вынесли из подземелья, впиталось в вас.

Я шокированный уставился на свою правую ладонь — так вот откуда этот странный ожог! Ожог был неправильной формы, он не регенерировал, даже не пытался. Кожа у меня на ладони не болела, но чуть зудела, след, оставленный Перводревом, был ярко-красным, как будто ожог был свежим.

Прикольно. Отличное дополнение к моему навечно сломанному в битве у Петропавловки носу и погнутой там же грудине. Этак к концу моих приключений я буду бегать на культях...

— Покажите, леший меня побери, — потребовал Полётов.

Великий князь так резко схватил меня за руку, что чуть не оторвал мне её.

— Полегче, Ваше Высочество.

Но Полётов не слышал моих слов, он разглядывал мой странный ожог. В глазах князя за толстыми очками вдруг что-то блеснуло — то ли ярость, то ли вообще страх...

А вот на Кабаневича смотреть было и правда жутко, герцог весь покрылся испариной.

— Да что происходит, господа? — потребовал я объяснений, — В моей крови теперь плещется Перводрево, или что вообще...

— Не в этом дело, — Полётов уже отпустил мою несчастную руку, но был крайне мрачен, — Что вы видели, пока были в беспамятстве, князь?

— Что видел? Да ни хрена я не видел, я же был без сознания...

— А если честно? — осведомился Полётов.

— Подумайте, князь, — потребовал Кабаневич.

Я напрягся. Вспомнить свои видения, пока я лежал без сознания, сейчас, после вина и еды, было уже нереально. Но я вспомнил, что вспоминал их сразу после того, как оклемался, в той комнатушке в отеле...

Это воспоминание о воспоминаниях я и озвучил: