Зов Прайма

Все было кончено, и Каэлии опустила лук. Враг был повержен, хотя и все еще жив. Джитуку извивался на земле, хрипя и отхаркивая ядовитую слюну. Его кровь такого же зеленого цвета толчками выливалась из ран. Черный хвост метался из стороны в сторону и яростно бил по земле.

— Двадцать, — сказала Каэлии, останавливаясь неподалеку, вне досягаемости шипастого хвоста Джитуку.

— Ещ-щ-ще нхе-е-ет, — прошипел поверженный герой. — Я ещ-щ-ще ж-жив.

— Ненадолго, — бесстрастно ответила лучница, подслеповато прищуриваясь.

— Иди ко мне, Каэлии, — позвал Джитуку, с трудом пытаясь подняться, опираясь на руками о сожженную ядом землю. — Каэлии... Каэлии...

Героиня неожиданно выпрямила спину, как будто проглотила каминную кочергу, и нетвердой походкой направилась вперед.

— Глупыш-ш-шка Каэли. Дураш-ш-шка Каэлии. Твоя повязка не спас-с-сла тебя. Теперь твои глаз-за будут моими!

Змей чуть покачивался из стороны в сторону, маня послушную героиню. Его черные глаза без зрачков намертво впились в потухший взгляд лучницы.

— Помогите мне! — крикнула Каэлии. — Винсент! Аззара! Я не могу контролировать свое тело! Добейте его, он сейчас слаб и беспомощен!

Посол и магозавр переглянулись.

— Помоги ей, ты же герой! — воскликнул Винсент.

— Нет, нет, нет, — запротестовал Аззара. — Я не буду вмешиваться в чужие распри. Я тут всего лишь нейтральный наблюдатель.

Винсент сделал один нерешительный шаг вперед и тут же остановился. Джитуку ведь мог убить его тогда, когда в первый раз выскочил из леса. Он пронесся мимо, так близко, что Винсент почувствовал запах его пота. Но он не сделал этого, разве не должен теперь посол отплатить ему той же монетой? Каэлии молила о помощи, и сердце Винсента было полностью на ее стороне, но даже если бы он решил действовать, то как подступиться к этому ядовитому змею? Винсент не был героем и не мог бездумно рисковать собой. В конце концов, если он тут погибнет, то кто позаботится о Кирике и Адаме?

— Помоги! — в последний раз крикнула Каэлии.

— Я не могу, прости меня, — ответил Винсент, в отчаянии опуская руки, и сделал шаг назад.

Героиня уже вплотную подошла к четырехрукому змею. Две нижние руки Джитуку подхватили героиню, прижав ее руки к боками и приподняли в воздух.

— Тридцать три! — объявил Джитуку.

Его верхние руки обхватили голову героини, сдавили ее, а большие пальцы глубоко впились к глаза Каэлии. Героиня скривила губы, попытавшись плюнуть в лицо своему врагу, и умерла.

Отмеченный змеем откинул бьющееся в конвульсиях тело в сторону и обессилено упал на спину.

Винсент осторожно приблизился к распростертому на земле герою, и Джитуку с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на посла.

— Ты не помог ей, — сказал он, выплевывая сгустки слизи, которая из светло-зеленой превратилась в почти черную.

— Ты не тронул меня, — сказал в ответ Винсент, пожав плечами.

— Конечно, не тронул. Зачем мне тебя трогать, ты ничего не сделал моему лорду Джафару. Что эта тварь тебе там про меня наплела? Что я жестокий и не знаю милосердия, — Джитуку то ли засмеялся, то ли закашлялся. — Все, что я делал, было во имя моего лорда. Ни одна моя жестокость не была сделана ради удовольствия. Я не умопомешанный маньяк, как какой-нибудь Зенон.

— Зенон? — встрепенулся Винсент. — Ты знаешь Зенона?

— Знаю его? Нет, его никто не знает, — прохрипел в ответ Джитуку, прикрывая глаза. — Зенон из Шиндагры, душелов лорда Джафара. Зенон — детоубийца. Он убил семерых детей в Шиндагре. Их родители требовали отмщения, хотели казнить его, а каталист разрушить, но лорд Джафар заменил смерть ссылкой. Мы с Зеноном прибыли в Чертог вместе, и видят боги, я считал мгновения до окончания этой поездки. Проклятая тварь все же достала меня, не правда ли? Так темно и холодно. Двадцать против тридцати трех, счет все равно в мою пользу...

Джитуку хрипло хохотнул в последний раз и затих.

— Нам нужно срочно вернуться в Чертог покоя, — обеспокоено сказал Винсент магозавру. — У меня очень нехорошее предчувствие.

* * *

Они оба погибли, и беспощадный цикл завершил еще один виток. Каэлии и Джитуку. Что может сделать мать, если ее дети ненавидят друг друга? Она же не способна встать ни на чью сторону, она любит их обоих одинаково сильно. Это безжалостное противостояние как будто разрывает меня пополам.