Зов предков

Вечером они сели за стол в большом зале замка, и Тристан рассказал Вачиви о том, что происходит при дворе, какие там устраивают балы, какие интриги плетутся. По всему было видно, что честному и прямому маркизу не по душе придворная жизнь, от которой он уставал больше, чем от хозяйственных работ в собственном поместье. Так, Вачиви узнала, что придворные недовольны королевой, недовольны ее манерами, которые многим казались чересчур экстравагантными. Сам Тристан находил Марию-Антуанетту весьма приятной женщиной; в юности она действительно совершила несколько необдуманных поступков, но сейчас, после рождения нескольких детей, королева стала мудрее и сдержаннее. Ее Величество родом из Австрии, объяснил маркиз, она вышла замуж за Людовика, когда ей едва исполнилось четырнадцать; оказавшись в столь юном возрасте в чужой стране, она не могла не наделать глупостей, но люди никак не хотят простить ей прошлого.

С другой стороны, продолжал маркиз, Мария-Антуанетта действительно тратит на содержание двора огромные средства из королевской казны, и к тому же она имеет большое влияние на короля. Неудивительно, что вокруг нее так и вьются разного рода авантюристы и интриганы, добивающиеся особых привилегий. Любой достаточно предприимчивый и ловкий льстец, рассказывал Тристан, мог бы обогатиться, лишь появляясь при дворе, но этот путь не для него. Куда большее удовольствие он получает от спокойной и мирной жизни в Бретани, управляя поместьем, где все зависит только от него, а не от капризов коронованных особ.

Он еще долго рассказывал ей о королевском дворе и принятых там обычаях. Вачиви было очень интересно его слушать, все это казалось ей удивительным и новым, но маркиза эта тема явно не особенно интересовала. Да и Жан тоже говорил, что при дворе он отчаянно скучал и был рад сбежать в Новый Свет — подальше от интриг и политики. Тристан, однако, не мог последовать примеру брата, и теперь она понимала — почему. В качестве главы древнего рода и хозяина многих земель он нес перед королем определенную ответственность и был обязан регулярно появляться в Париже. Увы, после смерти жены делать это ему стало еще труднее; бывая с ней при дворе, он мог посвятить хотя бы часть времени танцам и развлечениям, теперь же Тристану приходилось ночи напролет разговаривать с другими мужчинами о политике или обсуждать последние придворные сплетни.

Но вот ужин подошел к концу, и, покидая обеденный зал, Тристан с признательностью улыбнулся Вачиви. Он провел очень приятный вечер и даже засиделся за столом дольше, чем обычно. Что поделать, после смерти жены ему часто бывало одиноко, и иногда он даже завидовал Вачиви, которая каждый день обедала и ужинала вместе с детьми. Сам Тристан присоединяться к ним не спешил — кое-кому, и в первую очередь мадемуазель, это могло показаться странным.

Потом маркизу пришла в голову идея, показавшаяся ему довольно удачной.

— Через несколько недель я снова отправляюсь в Париж, — сказал он. — Не хотите ли поехать со мной? Вам будет интересно побывать при дворе, да и королю будет интересно, я думаю, познакомиться с вами.

Это предложение польстило Вачиви, и она сразу согласилась. У нее, правда, не было подходящего платья, в котором прилично было бы предстать перед королем, но Тристан сказал, что в городе есть неплохая портниха. Вачиви даже не нужно будет ездить на примерки, сказал он, портниха будет приходить прямо в замок.

Вачиви была так рада, что, позабыв свою всегдашнюю сдержанность, в восторге захлопала в ладоши и еще раз поблагодарила маркиза за его доброту. На следующий день, обедая с детьми, она рассказала им, что поедет с Тристаном в Париж, и они тоже очень обрадовались. Агата даже предложила Вачиви надеть на прием в королевском дворце ее любимое платье с голубыми иглами дикобраза, но Вачиви ничего не ответила девочке — лишь загадочно улыбнулась. До дня рождения Агаты оставалось всего несколько дней, и у нее уже был почти готов подарок, над которым она трудилась в течение нескольких недель.

Главная трудность, впрочем, заключалась в том, чтобы найти подходящие материалы. В индейском лагере с ними не возникло бы никаких проблем, но в Бретани это оказалось нелегко. Вместо оленьей кожи Вачиви пришлось довольствоваться мягкой кожей лосенка, а иглы дикобраза с большим трудом достал для нее егерь поместья. У него же в кладовке Вачиви отыскала заготовленные еще осенью ягоды, с помощью которых она надеялась выкрасить иглы в синий и красный цвета. Крашеные бусины и стеклярус она без колебаний спорола с рубашки, которую сшила для Жана, — пусть, решила Вачиви, они обрадуют его племянницу. Бусы и иглы она аккуратно нашила на платье, а из остатков лосиной кожи соорудила маленькие мокасины, раскрасив их с помощью собственноручно приготовленных красок.