Зов пустоты

Они бросились к окну, выходящему на бульвар.

В ворота казармы врезался «Пежо-208», спереди его приподняло вывернутыми столбами, из-под капота валил дым.

Открылась дверца, водитель выбрался из-под подушек безопасности с длинным предметом в руке, другой рукой ухватился за решетку и перепрыгнул через опрокинутые ворота.

Людивина не успела понять, что происходит, как пули застучали по фасаду рядом с окном. Трое жандармов отпрянули.

Мужчина что-то вопил, но из-за выстрелов слов было не разобрать.

Она увидела лицо нападавшего.

Человек со скутером. Тяжелый, почти пустой взгляд. От стресса ее перевозбужденный ум тут же нашел недостающее звено: она видела его в толпе у тела Абдельмалека Фиссума.

Приближенный имама!

Они перешли к действиям. Террористическая ячейка приняла смерть Фиссума за сигнал. Это и правда был сигнал?

Воздух прошил сухой треск автоматной очереди. АК-47, поняла Людивина. Вот что было у него в руке, когда он вылез из машины.

У ПО не имелось специальной защиты из-за неподходящей конструкции здания: старую казарму, где раньше взимали пошлину за въезд в город, сложно было перестроить. Только простые ворота безопасности и кодовые замки на каждом этаже. Защиту обеспечивали сами жандармы: большую часть времени они носили гражданскую одежду, но были обязаны всегда иметь при себе служебное оружие.

Сеньон уже целился из своего «зиг-зауэра», укрывшись за стеной у окна. Людивина вытащила пистолет и встала по другую сторону. Заметив, что к ним ползет Гильем, Сеньон покачал головой:

– Давай в коридор. Охраняйте там вход!

Стекло разлетелось на осколки, потолок разорвало выстрелами.

Сеньон и Людивина втянули голову в плечи.

– Сколько их? – спросил Сеньон, когда дождь из штукатурки стих.

– Я видела одного. Но он хорошо вооружен.

– Водитель?

Она кивнула.

– Пуленепробиваемый жилет, – бросил Сеньон.

– Они в шкафу, я туда не пойду!

– Нет, у него! Кажется, на нем жилет. Плечи очень широкие. Типа тяжелого тактического.

Сеньон медленно поднялся, чтобы выглянуть в окно, и Людивину охватила паника. Она представила, как его лоб взрывается кровавыми брызгами. Подумала о Летиции, о близнецах и дернула его за воротник обратно в укрытие.

В фасад рядом с ними врезались три пули. Старые толстые стены стойко выдерживали натиск калибра 7,62.

Людивина поймала взгляд Сеньона и помотала головой.

– Этот говнюк войдет в здание! – воскликнул он.

– У него нет бейджа, а двери крепкие.

– Они не выдержат!

Людивина выругалась. Сеньон был прав. Коллеги из бригады по борьбе с наркотиками на первом этаже – ребята не робкого десятка, но все они сейчас в шоке. Она надеялась, что они в безопасности. Бронежилетов у них нет, перед автоматом они беззащитны. Понятно, что им нужно где-то укрыться и лишь потом играть в героев. Особенно если на нападающем тяжелый бронежилет, которому не страшны девятимиллиметровые пули табельных пистолетов. Сам он стрелял из мощного оружия, которое легко крушило гипсокартонные стены: одной обоймы на тридцать пуль хватит, чтобы уничтожить весь отдел.

Если этот человек войдет в казарму, он устроит бойню.

Людивина сделала три коротких выдоха, набираясь смелости, и встала у окна: пистолет СП-2022 как продолжение взгляда, указательный палец на спуске. И телом, и умом она была готова убивать.

Фигура в черном приближалась к входу.

Окна наркобригады располагались за спиной террориста, на линии прицела Людивины. Если она промахнется, кто-то из коллег может угодить под шальную пулю.

Пока она колебалась, мужчина поднял голову и заметил ее.

Не успела она рухнуть на колени, как на голову посыпались бетонные крошки, а вокруг засвистели пули.

Людивина открыла запыленные глаза, сплюнула осколок стекла.

– Он сейчас войдет! – предупредила она.

Сухой хлопок. Он снова выстрелил.

Замок. Он хочет его взорвать!

Вот подходящий момент.

Она вскочила, отыскала внизу черную фигуру, скорректировала траекторию и увидела, как он поднимает на нее глаза и дуло автомата. Прежде чем он успел выстрелить, она открыла огонь. Три раза.

После того как на Францию обрушилась волна исламистских терактов, образ мыслей многих людей изменился: они адаптировались. И прежде всего адаптировались жандармы. Чтобы действовать эффективно. Чтобы выжить. Это чувствовалось во всем, и самой сложной переменой для жандармов старой закалки стала стрельба. Поколениями их учили стрелять в область таза. Парализующие выстрелы. Только в плохих фильмах мы видели, как стреляют в сердце или голову. Жандармерия должна была остановить агрессию, нейтрализовать преступника, но ни в коем случае не убить. Из-за терактов все изменилось, и после каждой тренировки точно в головах картонных мишеней сидели пули. Современные террористы могли надеть пояс со взрывчаткой или спрятаться за спину заложника, поэтому каждый страж порядка был обязан уметь остановить их, пусть даже самым трагическим способом, чтобы предотвратить еще более жуткую трагедию.

Жандармы учились убивать.