Зов сердца

Было не привычно спать в сарае на сене. Впервые в жизни ее постель была занята другим человеком. Да не просто человеком, а молодым парнем. Саванна сделала несколько резких движений и повернулась на другой бок. Она злилась на себя и сама не знала отчего. Одиночество и отдаленность от поселения выработали в ней отчужденность и рефлекс самозащиты. Но от чего ей сейчас защищаться? От себя самой, разве что. Мимо дома часто проезжали автомобили с молодыми людьми и она не раз слышала от них не двусмысленные предложения, вслед за восхищением ее красотой, но старенький дробовик быстро изгонял их с земли небольшой фермы. Сейчас же другая ситуация. Она тонет в изнеможении при взгляде в зеленые глаза. Тонкая ручка сложилась в кулак и ударилась в мягкое ложе из сухой травы.

–Мне никто не нужен. Я сама могу позаботиться о себе. А Грейстон.– Она вздохнула.– Он через несколько дней уедет.– Долли замычала за стеной, словно опровергая ее слова.– Вот увидишь, Дол, я сама его отвезу в поселение.– Ответила Саванна на неверие коровы в ее высказывание.

-Где ты провела ночь?– Грейстон остановился рядом с Саванной. Яичница с беконом зашипела на раскаленной сковороде, и девушка сделала меньше огонь под ней.

–Пусть тебя это не волнует.– Она была не спокойнее завтрака на сковороде. Ночь вымучила ее, но не неудобным ложе, а пугающими мыслями о незнакомце.

–Почему ты колешься, словно шипы розы? Если я тебе мешаю, тогда мне лучше уйти.

Фиалковые глаза посмотрели на парня. Она ничего не ответила, а только схватила тарелки и, подойдя к столу, расставила их друг против друга. Грейстон ожидал ответа. Он видел напряжение девушки. Тарелки шумели, устанавливаясь на небольшой деревянный стол. Больше Саванна не подняла на него взгляд.

–Твое молчание говорит за себя.– Голос был спокоен, но разочарование легким шлейфом тянулось за словами.

–И куда ты пойдешь?– Наконец-то, она посмотрела на него, вновь, но, тут же, отвела глаза в сторону.– Ты не знаешь кто ты. Что будешь делать дальше?

–Постараюсь узнать о себе, как можно больше. Не может быть такого, что бы самолет разбился и об этом никто не знал. Возможно, меня ищут.– Она не подумала об этом. В Квинсленде должны были что-то слышать.

–Я все разузнаю, когда поеду продавать урожай. А пока ты мне здесь не мешаешь.– Саванна поднесла сковороду к столу и скинула на тарелки яичницу.

Завтрак проходил в молчании. Неужели она никогда не улыбается? Грейстон смотрел в красивое и очень серьезное лицо. Волосы сплетены в толстую косу и уложены на плечо. Вопросов скопилось много, и касались они не только его прошлого. Ему было интересно узнать как можно больше о самой хозяйке дома, приютившей его у себя.

–Саванна, почему ты живешь здесь одна?– Он нарушил гнетущую тишину.– Где твои родные?– Она положила вилку на край тарелки и взяла в руки чашку с чаем.

–У меня никого нет.– Тихий голос старался быть ровным, но вся ее внутренняя душевная боль вместилась в них.– Мои родители умерли от гриппа, когда мне было семь лет. Я смутно помню их. Бабушка старалась поддерживать во мне огонек памяти к ним, но лица стерты временем. Единственное напоминание о них – это несколько старых фотографий.– Грустные глаза повернулись к стене с портретами.– Бабушка умерла три года назад и с тех пор, я сама распоряжаюсь своей жизнью.– Она посмотрела в его красивые глаза. Он, вновь, лизнул свои губы, немного подбирая их внутрь. Почему она решила открыться перед ним? Саванна не понимала, что привело ее к такому решению. Может, она устала общаться только с вечно молчавшей и жующей Долли?

–Но как ты сама справляешься со всеми проблемами?– Он был удивлен. Она улыбнулась или ему показалось? Губы слегка дернулись на маленьком лице.

–Я привыкла. Весной засаживаю участок поля, осенью собираю урожай. Часть оставляю себе, вторую часть продаю, что бы иметь возможность скупиться продуктами. Иногда здесь проезжают машины торговцев-барахольщиков. Многие меня знают и снабжают одеждой, которая у них не раскупается.

–Вот почему, она почти вся мужская и не твоего размера.– Глоток теплого чая смочил его горло.

–Я не жалуюсь. Есть вода, есть пища. Одежда не главное. Мне все-равно, во что одеваться. Главное, что бы внутри я оставалась сама собой. Мне бабушка об этом часто говорила.

Ему стало жаль бедной девушки, но показывать этого не собирался. Она была сильна духом. Одиночество закалило ее и проявление жалости, только могло нанести обиду.

–Может, тебе нужна помощь?– Саванна посмотрела на ухоженные руки, в неглубоких царапинах от аварии. Эти руки, явно не видели никогда тяжелой работы. По сравнению с ее ладонями, его были ровными, без единого мозоля и на вид нежными.

–Нет, мне ничего не надо.– Саванна поднялась с табурета и убрала посуду со стола.