Зов топи

Скакать во весь опор по каменистому мысу было восхитительно. На вершине дул порывистый ветер, сбивающий дыхание, заставляя жмуриться, вытирая набежавшие слезы. Даже в самые обильные снегопады, дорога из дробленых на куски черно-серых валунов, ведущая к крепости, была чистой от снега, но влажной от тумана, приносимого с моря. Конские копыта опасно скользили по камням, грозя падением в провалы, зияющие по обе стороны. Рихард наслаждался ездой. Пригнувшись к холке, он слился с конем в одно целое. Его мокрое от мороси и слез лицо сияло от радости. Ощущение полноты жизни переполняло герцога, сменив привычную холодность и безразличие. Рихард рассмеялся, ветер унес отголоски его смеха. Безнадежно отставший Марек решил, что ему послышалось. Он, несмотря на все старания, не мог угнаться за Рихардом.

Наконец Безмолвный герцог опомнился и сбавил ход, позволив островитянину догнать себя. Поравнявшись, какое-то время они ехали молча, опустив поводья, позволяя животным отдохнуть.

— Не ожидал такой прыти, — честно признался Марек. — Твой конь ведь хуже. Старый уже.

— Все дело во всаднике, — речь герцога была серьезной, но глаза его смеялись. — Твой везет мешок с требухой, а мой — меня. Но не печалься, для островитянина ты сносный наездник. Из вас вообще мало кто может удержаться в седле.

— Пускай я мешок с требухой! — фыркнул Марек. — Я был рожден в море и для моря! Бьюсь об заклад, ты бы не управился с боковым ветром у рифов.

— Не управился бы. Меня бы вовсе не было в лодке.

— Ты боишься моря?

— Нет, нисколько. Просто не люблю.

— Неужели морские просторы не трогают твое сердце? — искренне удивился Марек.

— Море красиво… Особенно, если смотреть на него с суши. Мы с Агнаром любили за кубком доброго меда наблюдать, как солнце топится в его темных глубинах.

— Ты зол на меня за то, как поступили с прежним хозяином крепости? — помрачнел Марек.

— Агнар считал меня своим другом, но такова человеческая жизнь, — Рихард пожал плечами. — Он уверовал в неприступность своей твердыни и поплатился. Не бывает неприступных крепостей, Марек.

— Я запомню.

— Если доведется сразиться с врагом, найди смелость встретиться с ним лицом к лицу, а не рази его исподтишка. Заколоть старика в спину — в чем тут доблесть?

— Прежний Ульвар никогда бы так не поступил, — понуро ответил островитянин. — Он бы вызвал на поединок, как принято. Это был бы честный бой один на один.

Всадники обогнали три тяжелогруженые повозки, запряженные быками. Внутри лежали конопляные мешки размером с взрослого мужчину, измазанные засохшими бурыми пятнами. Их верхушки покачивались в такт размеренной поступи животных, сопровождаемой перезвоном бубенцов на бычьих шеях. Быками управлял возница из местных. На его лице застыла печать безразличия, неровно остриженные спутанные белые волосы клочками выбивались из-под капюшона.

— Какая мерзость… — прошептал Марек в отчаянии, его желтые глаза потемнели от стыда. — Провалиться мне на этом месте! Это нужно прекратить, пока на нас не пало проклятье… Ведь еще не поздно?

Выхватив плеть, он резво развернул коня. Гневные крики Марека, смешались с частым свистом плети, возмущенным ревом быков, испуганными воплями возницы. Безмолвный герцог не обернулся. Конь Рихарда продолжил неспешно нести хозяина вперед.

С верхушки мыса столица казалась умиротворенной. Погода улучшилась, из просветов в тучах выглянуло солнце, опустив на темную водную гладь широкие лучи. Все корабли и лодки стояли в порту. Море до самого горизонта было чистым и спокойным. Глубоко вдохнув резкий просоленный воздух, несущий запахи побережья, Рихард ощутил укол вины за оставленные без присмотра земли: Нивар не справится без него. Войско обращенных шаг за шагом углубится в болота, доберется до самых глухих чащ, возьмет штурмом Город. Глава стражи задержит их, но остановить не сможет. Конечно, он не вернется с дурными вестями к Хозяину, обязательно падет в неравном бою, защищая родной край… Рихард не желал ему такой судьбы. Зачем же он рисковал, отправляясь в паучье логово? Если бы его люди знали, что он подвергает их жизни смертельной опасности из простого любопытства, отреклись бы они от него?

Герцог со свойственной ему придирчивостью обдумал этот вопрос, но не пришел к единому ответу. Его мысли подобно волнам, накатывались на берег памяти, одна за другой, без остановки, и виной тому была возвышающаяся впереди Холодная крепость, из которой он так малодушно сбежал. Наверняка, она по-прежнему кишмя кишит «мышами» Фридо, раз уж им удалось выкрасть его тело из-под носа у Ульвара… Нельзя забывать, что внук Фарлафа пошел по стопам своего деда. Рихард решил, что ему определенно не нравится Фридо и весь их род в придачу. Подлость и хитрость — не те качества, которые он желал видеть в королях. Всем станет только лучше, если на трон в Высоком замке сядет старший сын Гибо. В доблести и отваге нынешнего герцога Тысячи холмов он был уверен, а яблоко от яблони…