Зови меня ястребом

Справа солидно заработал «дегтярь». Красноармейцы один за другим выползали из-за укрытий и исчезали за неровностями пустыря. Спустя минут двадцать отделение добралось до трехэтажного здания, понеся минимальные потери: рядового Мамаева легко зацепило в руку.

Старший лейтенант Авдюхов осмотрелся…

Со стороны рва подступы к отбитому у немцев дому на всякий случай охранял пост из тех бойцов.

«Толково. И очень похоже на аккуратиста Шибаева», — оценил он. Тронув за плечо чумазого паренька, спросил:

— Где взводный?

— Там, — отчаянным жестом показал он за спину.

Отделение двинулось дальше — на дробный звук автоматных очередей.

— Костя! — узнал со спины младшего лейтенанта Авдюхов.

— Пригнись! — шикнул тот. — Пригнись!

— Что у тебя? Снайперы жизни не дают?

— Если бы снайперы! Тут похлестче дело выходит. Я ж докладывал и ротному, и в батальон… А как связь с ними отрубило — с подполковником разговаривал.

— Он и прислал разобраться. Объясни толком — в чем проблема!

— Сейчас увидишь, — проворчал юный офицер и крикнул своим: — Не стрелять до моей команды!

Через улицу стоял разбитый, изуродованный бомбежками и артобстрелами длинный дом из красного кирпича. Сплошные выбоины, ни одного целого стекла; вместо окон зияют черные дыры. Из-за огромных куч мусора, разбитого бетона и кирпичных обломков появился один немецкий солдат, второй, третий…

Авдюхов невольно прижал голову ближе к земле, нащупал ладонью автомат; прищурившись, вгляделся в фигурки, одетые в форму мышиного цвета.

— Стреляй вон в того крайнего со штурмовой винтовкой, — подсказал Шибаев.

Прицелившись, старлей дал короткую очередь. Первая пуля ударила точно в бедро немца, две следующие прошли мимо и долбанули в стену, взметнув два розовых фонтана.

— Попал.

— Попал, — согласился взводный. — А толку?

Немецкий солдат и впрямь продолжал свой марш средь мусора и битого стекла, как ни в чем ни бывало.

Старлей вторично припал щекой к прикладу и нажал на спусковой крючок. Нажал и заметил, как парочка пуль впилась в торс шагавшего гитлеровца. Впилась — он даже узрел облачко пыли вокруг появившихся в кителе дырок. И опять точная стрельба не принесла успеха — солдат качнулся, но удержался на ногах и не прервал атаку. Более того, подняв винтовку «Штурмгевер», произвел несколько выстрелов, от которых вовремя уберег Шибаев.

— Вот сука!.. — обеспокоено процедил Авдюхов из-под прижавшего его голову локтя товарища. — Он что — заговоренный?!

— Хрен их разберет. Они все из дома напротив такие лезут! Идут и будто боли не чуют. Падают только в одном случае.

— В каком?

— Если башку пулей разбиваешь. Огонь, ребята!

Справа и слева от офицеров дружно захлопали выстрелы.

Приподнявшись, старший лейтенант опять полюбопытствовал удивительной атакой противника. Немецких солдат появилось немного — около двух десятков. Никто не бежал, все шли размеренным шагом, не склоняясь под пулями, не шарахаясь от взрывов гранат. Шли, шли и шли… В какой-то момент Авдюхову припомнились кадры с психической атакой капелевцев из любимого фильма о Василии Ивановиче Чапаеве. Но те шли осознанно: держали строй, линию, порядок — с тем, чтобы навести ужас своим бесстрашием на красноармейцев. Здесь было нечто иное.

— Ну-ка попробуем… — щелкнув переводчиком огня, прицелился Авдюхов.

Звук одиночного выстрела потонул в окружающем грохоте, но оба офицера успели заметить взмахнувшего руками и рухнувшего навзничь немца.

— Видал? — утер шапкой грязное лицо Шибаев.

— Даже не знаю, что сказать.

— Ты это… Ты оставь мне бойцов с пулеметом, а сам возвращайся в штаб полка. Там обрисуй все подробно, а то командир полка меня по телефону обматерил. Еще взаправду в дураки запишет…

— Не боись, Костя — не запишут! — потрепал его старлей по плечу. — Мы с ним сегодня донесение по всей форме в штаб армии составим. А ты постарайся хотя бы одного живого взять. Для наглядности, так сказать.

— Ага, возьмешь такого!.. Ладно, бывай.

— Удачи тебе…

* * *

Наступление продолжалось; неся значительные потери, соединения и части Красной Армии все дальше уходили на запад. Два фронта: 1-й Белорусский маршала Жукова и 2-й Белорусский маршала Рокоссовского добивали остатки эсэсовских частей в Померании и на Кюстрицком плацдарме восточнее Одера. В тяжелых боях наши дивизии и корпуса потеряли более пятидесяти тысяч убитыми и сто восемьдесят тысяч раненными. Общие потери составили около четверти всего личного состава войск участвовавших в операции.

Умирать всегда страшно, а в самом конце войны еще и обидно. Но приказы надо выполнять. Ведь захват Померании был одним из многих этапов глобального наступления Красной Армии в начале 1945 года на тысячекилометровом фронте от Балтийского моря до Дуная…

Ранняя весна сорок пятого. Балтийское побережье Польши. Сильно разрушенные бомбежками морской порт и город Гданьск (а пока еще Данциг) — самый северный из крупных польских городов. Снег, грязные проталины; солоноватая влажность весеннего воздуха, смешанная с горьковатой пороховой гарью. Яркое солнце днем и приличный морозец ночью; не стихающий порывистый ветер со стороны темно-серой, тревожной Балтики.