Зови меня ястребом

— Марк Антонович, — оглянулся озадаченный Сергеев, — мы куда-то летим?

— Да.

— А вы помните, что у нас с Константином оружие?

— Ну и что?

— Как что? Его же не просто отнимут на досмотре. Нас задержат и вдобавок пришьют статью за ношение.

— Почему это должно быть моей проблемой? — недовольно откликнулся Суходольский. — Думай! Ты же начальник службы безопасности. Либо выбрасывайте, либо что-то еще…

Покуда мчались к аэропорту, опять перебирали варианты.

— Давай купим дорожную сумку, упакуем стволы и сдадим в багаж, — наивно предлагал Яровой.

— Бесполезно — ты давно не летал. С некоторых пор сдаваемые в багаж вещи тоже просвечивают итроскопом, и при необходимости досмотра вызывают владельца по громкой связи.

— А если попросить пронести сотрудника порта? За деньги?

— Тухлый номер — уголовное дело, — качал головой Сергеев и сокрушался: — И у меня как назло в Нижнем — ни одного сослуживца. Черт!..

— А если это… — радостно шлепнул ладонями по рулю Костя, — посылкой срочной отправить! Экспресс-отправлением, а?! У нас так многие в Чечне делали перед окончанием командировки: набьют ящик трофеями и…

Вадим возвратил на землю:

— Посылки тоже светят. Следи за дорогой.

Иномарка плавно повернула влево и вышла на финишную прямую — впереди показались огни аэропорта и надпись «Нижний Новгород» над главным пассажирским терминалом. Озадаченные приказом телохранители молчали…

— Хорошо, я помогу вам, — нехотя произнес Суходольский.

«Как?» — одновременно подумалось им.

— Не дергайтесь, — словно услышал он вопрос, — ведите себя обычно, буднично.

— А куда летим-то?

— Сообщу позже. Перед регистрацией и посадкой.

* * *

— Стойте здесь, — повелел Марк Антонович и, сложив на лице милейшую улыбку, направился к голове небольшой очереди.

Телохранители топтались в самом ее конце, гадая, что же задумал неразговорчивый босс. Засунув ладони в карманы джинсовых брюк, Костя пялился по сторонам; одетый в дорогой костюмчик Вадим, нервно отбивал пальцами дробь по новенькому кейсу. Внутри пластикового чемоданчика, среди наспех купленных вещей — футболок, рубашек, трусов и галстуков — лежали три пистолета и пяток запасных магазинов.

Суходольский вернулся, придвинул к себе подчиненных и зашептал:

— Так, гвардия, провел я эту… рекогон… черт, слово не выговоришь. Осмотрелся, в общем. Внутри гадюшника один мужик — милицейский сержант и четыре женщины — сотрудницы в одинаковой форме…

— Мент из линейного отдела, а бабы — сабовцы — сотрудницы Службы авиационной безопасности, — перевел Сергеев.

— Не перебивай! эти мелочи сейчас не важны. Первым за стойкой стоит сержант — проверяет паспорта, рядом с ним женщина средних лет с круглым лицом и ярко накрашенными губами — шлепает по билетам штампом о прохождении досмотра. Дальше начинается лента транспортера, куда пассажиры ставят багаж и коробку с обувью и верхней одеждой. Этот процесс контролирует вторая барышня — молоденькая блондинка с черным бантом на затылке. Третья сотрудница — жуткого вида тетя — стоит сразу за подковообразным магнитом или как там его?.. Ладно, это тоже не главное. Главное — последняя мадам, взгляд которой приклеен к монитору…

Телохранители хлопали веками и отказывались понимать, каким образом Марк Антонович намеревается просочиться с оружием сквозь этот жуткий бабский кордон.

— Сейчас я распределю роли, и у нас все получится, — продолжал он, не обращая внимания на замешательство в рядах личной охраны. — Итак, слушайте и запоминайте…

Суходольский преобразился шагов за пять до входа в епархию досмотровой группы. Преобразился разительно, но с некоторой растяжкой во времени, дабы не вызвать подозрений у других пассажиров. Словно продолжая начатый далеко в прошлом диалог, он хлопал Костю по плечу и громко вещал:

— Да что мне твоя Америка, парень! Единственный американец, которого я люблю — Чарли Чаплин. Единственный, которого уважаю — Франклин Рузвельт. Единственный, которого по-человечески жалею — Патрик Суэйзи.

— А что с Патриком? — теряясь, поддерживал «светскую» беседу гитарист.

— Увы, умер от рака поджелудочной железы…

Не умолкая, Суходольский первым достиг стойки. Невозмутимо выдержав сонный взгляд сержанта, сгреб документы и двинулся дальше, уступая место Яровому. Последним плелся Сергеев с кейсом — мрачный, собранный, похожий на сжатую пружину.

От попутчиков не ускользало его чрезмерное напряжение. Наименее озадаченным предстоящей авантюрой был Костя. А чего ему переживать? Если кейс с оружием засветится — разборки и неприятности коснуться одного Вадима. А он с Суходольским Сергеева знать не знают. Они летят сами по себе. В итоге шеф ненадолго лишится одного телохранителя, зато останется с другим. Почему ненадолго? Да потому что бывший полковник ФСБ Сергеев запустит в действие свои связи, заполучит обратно кейс с извинениями и через пару дней нагонит их где-нибудь в пределах Среднерусской возвышенности.

А громкий и хорошо поставленный голос богатого коммерсанта уже метался внутри помещения для досмотра.

— Америка, Америка… Не любишь ты Родину, Костя! Не любишь!..