Зови меня моим именем (СИ)

— Кто твой крестник? — Спрашиваю его, когда мы стоим в очереди на кассе.

— Сын моих друзей. Ты могла видеть их в ресторане, в котором мы с тобой столкнулись в субботу. Я учился с мамой мальчика в Гарварде. Я был знаком с ней и до этого, но сдружились мы именно во время учебы. А потом она попросила меня покрестить ее сына.

Врет. Это не ребенок Кристины. Она была несчастна и одинока оба раза, что я видела ее с Ильей: тогда в баре Бостона и на свадьбе Селезневой. Значит, возможно, это ребенок спутника Кристины, с которым она была в ресторане.

— Понятно.

Когда Илья расплатился, мы отходим от кассы, но он вдруг резко останавливается и смотрит на меня как бы в нерешительности.

— Тут на самом последнем этаже есть смотровая площадка. Не хочешь подняться? Думаю, будет красивый вид на ночную Москву. — Он спрашивает это очень тихо и очень аккуратно. Как будто боится, что я откажусь.

Нет, еще не все потеряно. Он по-прежнему у меня на крючке.

— Да, с удовольствием, — говорю, улыбаясь, и вижу, как напряжение сходит с его спины. Ток нервничает? Это отлично.

Мы поднимаемся на лифте на последний этаж и выходим на смотровую. Зима, холодно, уже поздно, поэтому людей тут не много. Вид на ночную зимнюю Москву действительно красивый. Весь город светится в украшениях, которые в столице еще не скоро убирают после Нового года.

Мы стоим с Током очень близко друг к другу и смотрим на город.

— Ты любишь Москву? — Вдруг спрашивает меня.

Интересный вопрос. Никогда не думала об этом.

— Не знаю, наверное… Это мой родной город. Так что да, скорее люблю, чем не люблю. А ты?

— Да, я люблю. И особенно сильно стал любить после Америки. Когда я приезжал на каникулы, особо не присматривался к городу. А когда вернулся сюда навсегда, был сильно удивлен, как Москва изменилась за восемь лет. Вроде бы все то же самое, а с другой стороны — нет, все новое. Но Москва определенно мое самое любимое место в мире. — Он замолкает, а потом спрашивает. — А у тебя какое самое любимое место в мире?

Я выпадаю в осадок. Ну и потянуло же Тока на задушевные разговоры. Вот зачем? Уже давно могли бы трахаться в гостинице. Он бы получил лучший секс в его жизни и оргазм, а я бы попробовала вставить ему жучок в телефон. И все были бы счастливы. Но вместо этого я должна стоять на морозе и рассказывать про свое самое любимое место в мире.

— Я как-то не думала об этом никогда…

— Ну вот сейчас у тебя есть возможность подумать, — говорит с улыбкой. Мы так и стоим с ним: я смотрю прямо на ночную Москву, а он в бок на меня.

И я действительно задумалась.

— Если за границей, то, наверное, это Мальта. — Говорю в задумчивости. — Островное государство, скала в Средиземном море. Вроде бы там нет ничего необычного и это точно не самая лучшая европейская страна, но тем не менее она меня зацепила. Особенно море. Там нет песчаных пляжей, только если искусственно сделанные. Там скалы. И вот ты лежишь загораешь на скале, а в чистейшее прозрачное море спускаешься по лестнице. Не всем понравится такой отдых. Но мне понравился. — Я замолчала, думая дальше. — А в России это, наверное, Владивосток.

— Владивосток? — Он искренне удивлен.

— Да. Я была там несколько раз. Есть в этом месте что-то магическое. Я бы сказала, что это недоразвитый Сочи и без пальм. Но все же лучше, чем Сочи. Намного лучше. Там обалденная природа, Японское море, дикие пляжи. Ну и так как это другой конец России, то только от осознавания этого факта ты начинаешь тащиться.

Я поворачиваю голову к Илье. Он смотрит на меня с улыбкой. Я улыбаюсь ему в ответ.

Я сказала сейчас правду. Мальта и Владивосток — действительно мои самые любимые места. Я, правда, никогда об этом раньше не задумывалась. Но вот сейчас задумалась и точно это поняла. На Мальте я три раза была на заданиях. Во Владивостоке на задании была один раз, а потом еще два раза ездила туда сама в отпуск. Шпионам запрещены поездки в отпуск за границу. Только на миссии. Отдых разрешен исключительно на Родине. Так что я много где в России была. Это мои родители всегда ограничивались только Сочи и Анапой. Я же объездила нашу страну вдоль и поперек.

— Замерзла? — Илья спрашивает и накрывает мои руки своими. — Холодные. Ты без перчаток?

— Да, забыла. Но ничего страшного, у меня есть карманы.

Он касается моих рук нежно. Берет их сейчас в свои горячие ладони и пытается согреть. Мне это неприятно. Я не хочу с ним всего этого. У меня никогда не было никаких нежных прикосновений с мужчинами, и меньше всего мне их хочется с Токаревым. Клиенты всегда видели во мне только сексуальный объект, а я в них — своих жертв. Я дарила им лучший секс в их жизни, а они мне информацию. Потом я исчезала так же тихо, как и появлялась.