Зови меня Шинигами. Дикая охота

Он, такой, как всегда, сливающийся с полумраком цветом одежды, на первый взгляд неприметный, не стремящийся выделиться раньше времени, с вечно опущенной головой. Зашёл, откинул с головы глубокий капюшон, но длинная белая чёлка всё равно закрывала половину лица. Самого его толком не разглядеть, зато он всё прекрасно видел. Не стал осматриваться, сразу двинулся в нужном направлении.

Как определил?

Кира почему-то не смогла следить за его приближением, уставилась на скатерть на столе, чёрную, но из-за блестящей шелковистости и гладкости, переливающуюся множеством оттенков. Только где-то на периферии обзора отметила, как он подошёл, уселся.

– Ты меня искала, – не спросил, констатировал, спокойно и невозмутимо, голос пустой, совсем без интонаций, а затем уже задал вопрос: – Зачем?

Кира подняла глаза.

Лицо каменное, отстранённое. Даже глаза не блеснут сквозь пряди волос. Ни одной лишней эмоции, ни одного лишнего слова. И Кира тоже ответила сухо, по-деловому:

– Мне нужна твоя помощь.

Дальше не получилось остаться бесстрастной. Она обхватила себя за плечи, сжала – в прямом смысле взяла себя в руки, и всё равно сбивалась, иногда с трудом подбирала слова, перескакивала с одного на другое. И еле выговорила – про ребёнка.

– Я хочу его найти, – заявила в заключение, и голос дрогнул, а в ответ – молчание.

Кира предполагала, что так и будет. Нельзя же легко проглотить её признания, настолько невероятные, настолько непресказуемые. И то, что существует ребёнок, который…

– С чего ты взяла, что он жив?

Словно опять холодный душ прямо в лицо. И, главное, тогда, когда подобного никак не ожидаешь. Равнодушно, безжалостно, но… отрезвляюще. Опять отрезвляюще.

Вдруг он прав? Такой вариант Кире даже в голову не приходил. Она зациклилась на зовущем плаче, который постоянно снился, мерещился.

Нет. Точно, нет. Не прав он. Нисколько.

– С того и взяла, что мне о нём не сказали, – зло процедила Кира сквозь стиснутые зубы, а после выговаривала громко и чётко, едва ли не по слогам: – С того, что я совсем ничего не помню о тех месяцах. Это ведь не может быть просто так. – Она и себя убеждала, и вдалбливала нужные мысли в его бесчувственную голову. Но результат получился неожиданный.

– Лучше забудь, – произнёс Ши негромко.

– Что? – никогда до Киры не доходили сразу его предельно урезанные мысли, и обычно он ждал, пока она не поймёт, но в этот раз снизошёл до объяснений:

– Забудь о нём снова. И живи дальше.

– Что ты несёшь? – теперь Кира отказывалась верит в услышанное. – Почему?

Она сходила с ума, а Ши, похоже, ни капли не волновало происходящее, не задевало, даже краешком. Его надёжно защищала непробиваемая стена из целесообразности и трезвого расчёта.

– Допустим, ты сумеешь забрать ребёнка. А потом? Вас не оставят в покое. Никогда. Пока не вернут его назад. И всё заново? И так бесконечно? Бессмысленно же. Потому и забудь.

У него прекрасно получается разъяснять. Разумность и логичность, плюс спокойная уверенность в собственной правоте. Загасит любой пыл, убедит кого угодно. Но не её, не на этот раз.

– Нет. Не бессмысленно. Я же не могу его забыть. Он же будто часть меня. Это мой ребёнок. Мой. И я не хочу, чтобы из него сделали такого… – Кира запнулась.

Всё-таки нелегко выговорить слова, которые – точно знаешь – сделают больно кому-то другому. Но Ши невозмутимо закончил:

– Как я.

Ладно. Раз он произнёс сам.

– Да. Как ты. Как Яна. Разве тебе не лучше меня известно, каково это? И ты согласишься, чтобы… – Кажется, он не понимает, но и Кире трудно проговорить. – Ты не думал, что этот ребёнок ещё и твой?

– Нет, – прозвучало моментально. Но это был не страх перед нежелательной правдой, это была всё та же твёрдая убеждённость. – От меня не может быть детей.

– Ты так уверен? – вырвалось само собой, негодующее, немного презрительное.

– Уверен. В качестве побочного эффекта – нарушение репродуктивной функции.

Из-за вечной его бесстрастности, из-за ровности интонаций и сухой официальности фразы, из-за того, что Кира знала о нём, сомнений не возникало в истинности его слов. Да Кира и сама так же думала: у него не может быть детей. Он же не совсем человек.

– Тогда… получается… – растерянно забормотала Кира, – я даже не знаю, с кем…

– Это не обязательно, – перебил Ши. – Тебя могли использовать как суррогатную мать.

Успокоил. В обычной своей манере. Худшее перебиваем ещё худшим.

– И тогда, скорее всего, ребёнок совсем не твой.

– Мой! – воскликнула Кира. – Я знаю, что мой!

Его предположения не из пустоты, из личного опыта, звучат слишком реалистично, сбивают с мыслей, отрезвляют, но Кира не будет им верить. У неё есть цель. У неё.

Пускай Ши тут посторонний, никакой личной заинтересованности. Ту нить, которой Кира пыталась их соединить, он оборвал легко и хладнокровно. Их ничего не связывает? Ну и пусть! Если уж на то пошло, Кира готова ему заплатить.

– Слушай, я же не предлагаю тебе растить ребёнка вместе. Что будет потом, тебя не коснётся. Не переживай. Просто – помоги найти.

Она посмотрела на ШИ в упор. В конце концов, там, за чёлкой, есть же у него глаза, и сам-то он видит её взгляд.