Зови меня Шинигами

– Откуда мне знать? Я тут всего один раз проходила, – разозлилась от собственной бесполезности Кира, а Ши по-прежнему молчал. – Ну… вроде бы… точно не помню. Тут вокзал недалеко.

– Где?

Кира покрутила головой, всматриваясь и вспоминая, обнаружила россыпь огней в досягаемой перспективе, вскинула руку, указывая направление:

– Там. – Но тут же неуверенно добавила: – Скорее всего.

Не ошиблась.

Ши усадил Фёдора на скамейку, дальнюю от здания вокзала, наименее освещённую, и отправил Киру на поиски кого-нибудь подходящего. На вокзале же должен быть пост полиции. А сам остался.

Кира достойно справилась с возложенной на неё ролью. Перепуганной птичкой металась по залу, кричала про умирающего человека и столь достоверно переживала, что подняла на ноги всех. Хотя маленький захолустный вокзал, особенно ночью, не сравнится с крупным городским по количеству присутствующего народа, но из тех, кто был, равнодушных не осталось. Так что к месту происшествия помчались все.

Толпа – не толпа, но людей достаточно, чтобы спрятаться за их спинами и потом незаметно улизнуть.

Ши смылся ещё раньше. Его, с головы до ног перемазанного кровью, не оставили бы без внимания.

Кира нагнала его на середине пути. Попыталась заглянуть в лицо, надеялась услышать хоть что-то. И по всем пунктам обломилось. Шла, но будто не по посёлку к дому старика-знахаря, а всё глубже и глубже в омут мрачной безысходности и душевной усталости.

Воспоминания накрывали, совсем свеженькие, яркие. Ясные до самой мелкой чёрточки. Темнота, обман, тварь, страх, боль. И ноги опять стали плохо слушаться, еле передвигались. В доме сразу привалилась к стене, обхватила себя руками. Но о ней никто не побеспокоился. Ши сразу обратился к старику:

– Надо что-то с трупом сделать. Чтобы никто не наткнулся. Спрятать или закопать.

– Сейчас лопаты достану, – послушно откликнулся старик, но, проходя мимо Киры, всё-таки кинул на неё внимательный сочувственный взгляд. А Ши старательно и торопливо умылся, сменил одежду и тоже ушёл.

Кира осторожно отодвинулась от стены, но добрела только до табуретки, навалилась грудью на стол, подпёрла голову ладонями. Но потом развернулась лицом в комнату. Потому что сквозь стекло заглядывала в дом темнота. А в ней мог прятаться кто угодно ужасный, с горящими глазами, с острыми зубами, хищный и безжалостный. И Кире совсем не хотелось внезапно обнаружить его за окном.

Ну почему они оба ушли? Оставили её одну? И дверь, скорее всего, не заперли. Конечно, не заперли. И, значит, может ворваться кто захочет. В любой момент.

Раньше хоть только в сторону окна не решалась смотреть, а теперь уже и в сторону двери. И Кира одёрнула сама себя.

Всё! Ещё не хватало запаниковать!

Никто же не ворвётся. И даже не заглянет в окно. Тварь мертва.

А если нет? Если она только прикинулась неживой? А когда все ушли, поднялась и кралась следом.

Кира вздрогнула. Не от случайного звука, не от мелькания тени. От скопившегося внутри напряжения, выходившего толчками. Но освободившееся место тут же занимала безнадёжная обречённость.

Твари, твари, твари. Теперь постоянно будут рядом, поджидать за каждым углом. Словно попала на страницы папиного альбома, окончательно перешла из обычного человеческого мира в мир, окутанный тьмой, наполненный чудовищами. В нём даже люди являются монстрами. Здесь у каждого есть скрытая сущность, и никаким особым даром обладать не надо, чтобы её разглядеть. Она сама выпирает. Сквозь самые милые и приятные черты.

Когда вернулись Ши и хозяин, Кира толком не заметила. В какой-то момент внезапно осознала: они уже здесь, в комнате, ходят, переговариваются.

К действительности её возвратил странный вопрос, никак не вязавшийся с Ши. Но спрашивал точно он. У старика.

– Выпить есть?

Хозяин кивнул, принялся перечислять имеющиеся у него настойки, словно был не знахарем, а владельцем ликёро-водочного завода.

– Тебе какую?

– Не мне, – коротко отрезал Ши и, кажется, мотнул головой в сторону Киры. – Чтобы успокоилась и заснула.

Старик кивнул во второй раз, исчез из комнаты. Вернулся с кружкой, поставил её перед Кирой, произнёс, одновременно мягко и требовательно:

– Пей.

Кира представила – полная кружка крепкоградусного, обжигающего горло мерзкого пойла. И она должна надраться до беспамятства, чтобы напрочь забыть случившееся и безмятежно вырубиться.

Ну уж нет!

Но старик сам придвинул кружку ближе к Кире и настойчиво повторил:

– Пей. Легче станет.

Эх! Хуже точно уже не будет. Некуда.

Кира обхватила кружку руками. Наполнена она меньше чем наполовину. Прозрачная жидкость цвета охры. Полузнакомый лекарственный запах.

Может, просто отвар? Кира глотнула. Вкус – не очень. Горьковатый, щипучий. Но терпимый. Выпила всё, до последней капли.

Сначала по желудку разлилось приятное тепло, потом стало прогревать всё тело, расслабляя и успокаивая.

– Ложись вон, на тахту, – предложил старик, и Кира на этот раз не завела свою фирменную песенку про то, где же собираются спать другие. Послушно протопала в указанном направлении, рухнула, тоже как птичка, но подстреленная на лету.